Механический хэппи-лэнд

Но человек одержимый или влюбленная женщина – это мужчина или женщина неистово преданные, одинокие, сосредоточенные. Они даже не догадываются, что превращаются в метафору, которая воплощает все лютики, или пальчики на ногах девушки, или длинную шею бога Солнца, чтобы выдержать сорок тысяч дней. Любовь упрощает и отбрасывает примеси. В конечном счете – Захват. Благодаря ковке, обжигу и очищению старые слитки переплавляются в свежие, порой бессмертные красоты. Наконец, художник, писатель, поэт-драматург владеет не только своим творением, но и всем, что оно представляет.

Перечислим женщин.

Кто в литературе знает женщин лучше всех?

Джейн Остин, чья худенькая тень, брошенная на Европу, могла бы отодвинуть на задний план Толстого с его Анной Карениной? А дух женственности в поэзии навсегда вплетен в хрупкую основу Эмили Дикинсон.

А вот – Вирджиния Вульф с романом и тетрадью, подобно Офелии, плывущей вниз по течению, потерянная, но ей суждено вернуться в библиотечные воды.

Теперь в темпе.

Кто создал Генриха VIII из цельного холста?

Гольбейн. Его Генрих потрясает и поражает воображение. Вот воистину Король, способный уложить на лопатки Франциска I в двух схватках из трех.

Где бы сейчас был Наполеон без Давида?

Где был бы бой быков без Гойи и его конюшенного мальчика – Пикассо?

Кто одарил нас ветреной, песчаной и звездной погодой?

Сент-Экзюпери. Ему принадлежат небесные потоки бурь, которые он делит с птицами, чтобы обратить облако в вытяжной парашют и пуститься на воздушном змее навстречу романтическим приключениям.

Кому принадлежат все земли и почвы с костьми в пещерах и костьми в мечтаниях?

Лорену Айзли.

Кто воссоздал ушедшие под землю 39 городов Трои, городище за городищем?

Шлиман.

Возможно, библиотеки мира построил Карнеги, но распоряжается в них Томас Вульф, который перемещается по ним бычьими набегами, карабкаясь на верхние полки, рыская по литературным фьордам, в ужасе от одной только мысли, что жизнь может оборваться и десяток тысяч книг останутся непрочитанными.

Кто изобрел первую Машину времени?

Герберт Уэллс.

На чьего «Человека-невидимку» ходят смотреть круглый год?

Излишне говорить?

Чья подводная лодка стала ныне нашим «Наутилусом»?

Жюль Верн и Немо близ Таинственного острова.

Не найдется никого, кто превзойдет его за всю историю человечества.

Марк Твен. И если его Том – весь такой чистюля, то Гек – полное его отрицание.

Но превыше всех Берроуз. Поэтому мы снова упомянем Тарзана. По пояс в слоновьем навозе, увенчанный кровью, но не терниями, он, подобно шимпанзе, поигрывает с нашими душами, как заблагорассудится, населяет тиграми наши ночи, и именно оскал его клыков мелькает в улыбке каждого мальчишки.

Бернард Шоу поднимает занавес и возвещает:

– Вот моя Святая Жанна!

И пылающая Жанна откликается:

– Да!

Шекспир выводит из тени Ричарда III, который выпячивает свой горб и кричит:

– Премного благодарен!

Лоуренс Аравийский, до поры до времени схоронившийся в аравийских песках, призван на кинопленку Дэвидом Лином, и скачет, обгоняя ветер и щеголяя своими одеяниями.

Октябрь высечен из могильных плит Эдгаром Алланом По. А я с остальными помогал плести венки.

Кто начальник над шоссейными дорогами, садами, театрами и городами Франции?

Конечно, Юлий Цезарь, марширующий на север с чучелом крокодила у своей лодыжки, с плантаторами, сеятелями, зодчими, каменщиками и актерами с солнечно раскрашенными щеками.

Кто лучше всех заботился о вечности?

Египтяне. Правда же? Кто возводил пирамиды и хоронил золотые формы, обещая вечную жизнь мальчикам-царям и привлекательным царицам?

Жизни не хватит на перечисление. Можно всю жизнь приводить свои доводы. У каждого найдутся свои любимцы. Назовите их имена!

Кому на закате принадлежит пустое шоссе, по которому семенит одинокая фигурка бродяги?

Я не ослышался? Чарли?

Кому принадлежит на рассвете пустынный берег, если не считать странноватого туриста, вышагивающего пружинистой походкой в пляжной шляпе набекрень со щегольской трубкой?

Мсье Юло/Жак Тати на бессмертных «Каникулах». Чудаковатый персонаж оставляет отпечатки ног на песке возле лотка с карамельной тянучкой во время отлива, а прилив вызывает у нас грусть.

И так далее, и тому подобное. Благослови нас, Господь, в нашем искусстве на все времена!

1990

(Сборник «Yestermorrow», 1991)

Озадачьте меня, о, зодчие