Механический принц

— Отчасти поэтому старину Лайтвуда так разбирает. Институты не были задуманы как семейные подряды. Шарлотта получила должность потому, что Консул знает — она ее достойна. Опять же, она — лишь второе поколение. А вот это все… — Уилл обвел рукой портреты и лестничную площадку, подразумевая и странного, одинокого Алоизиуса Старквэзера, — словом, понятно, почему старик убежден, что может вышвырнуть нас отсюда.

— Безумен, как хмель, говаривала моя тетушка. Ну что, пойдем к столу?

Решив проявить галантность, Уилл подал Тессе руку. Она молча кивнула, глядя прямо перед собой: вырядившийся к ужину Уилл был совершенно неотразим, а Тесса пыталась сохранить присутствие духа — сегодня оно ей точно понадобится.

Джем уже ждал их в гостиной, Тесса села рядом с ним в ожидании хозяина. На тарелке остывало рагу, в бокале краснело вино, но Старквэзера и в помине не было. Уилл пожал плечами и приступил к трапезе, хотя довольно скоро пожалел об этом.

— Что это такое?! — продолжал он, поддев злосчастный кусок вилкой и поднеся к носу.

— Может быть, пастернак? — предположил Джем.

— Пастернак с огорода самого Сатаны! — воскликнул Уилл. Он огляделся по сторонам: — Вряд ли здесь есть пес, которому можно это скормить.

— Здесь вообще нет домашних животных, — огорченно заметил Джем, который любил всех зверей без разбору, даже злополучного и злопамятного кота Черча.

— Видимо, передохли, наевшись пастернака, — вздохнул Уилл.

— Да уж, — печально сказал Тесса, отложив вилку. — А ведь я так проголодалась!

— Вон там есть домашние булочки! — утешил ее Уилл, указывая на укрытую салфеткой корзиночку. — Впрочем, берегись — они твердые, как камень. Ими можно кидаться в тараканов, если они набросятся на тебя посреди ночи.

Тесса скорчила рожицу и попробовала вино. Оно оказалось кислым, как уксус. Уилл положил вилку и радостно произнес нечто в духе Эдварда Лира из его «Книги чепухи»:

Жила-была дева в Нью-Йорке,
Откушать настроилась в Йорке,
Но хлебушки были, как камешки,
А пастернаки, как…

— Рифмовать «Нью-Йорке» и «Йорке» нельзя! — перебила Тесса. — Ты жульничаешь!

— Знаешь, тут она права, — откликнулся Джем, вращая в тонких пальцах бокал вина. — Особенно если учесть, что вполне очевидна рифма «скатерке» или «четверке»!..

— Добрый вечер. — В дверном проеме замаячила массивная тень Алоизиуса Старквэзера. Тесса смущенно гадала, сколько же он простоял там. — Мистер Херондэйл, мистер Карстаирс, мисс… э-э…

— Грей, — ответила Теса. — Тереза Грей.

— И впрямь. — Старквэзер не стал извиняться и как ни в чем не бывало уселся во главе стола. Он принес плоский квадратный ящичек, вроде тех, что банкиры используют для бумаг, и положил его прямо на стол. Тесса очень оживилась, увидев надписи на нем — 1825 год и, еще лучше, три группы инициалов: Д.Т.Ш., А.Э.Ш., АХ.М.

— Небось юная мисс будет довольна, когда узнает, что я внял ее просьбе и рылся в архивах весь день и полночи, — проворчал Старквэзер. Тесса не сразу поняла, что под «юной мисс» он имеет в виду Шарлотту. — Повезло ей, что мой отец ничего не выбрасывал. Увидев бумаги, я тут же вспомнил то дело… — Он постучал согнутым пальцем по виску: — Восемьдесят девять, а все помню! Передайте старине Вайланду при случае, что рано мне уходить!

— Разумеется, сэр, — серьезно сказал Джем, но в глазах его плясали искорки смеха.

Старквэзер сделал большой глоток вина из своего бокала и скривился:

— Это ж надо, какая мерзость! — Он отставил бокал и порылся в ящичке с документами. — Итак, есть у нас прошение о компенсации ущерба двум колдунам. Джон и Анна Шейд, супруги. А вот дальше начинаются странности. Иск подан их сыном, Акселем Холлингвортом Мортмэйном, двадцати двух лет. Разумеется, колдуны бесплодны…

Уилл заерзал на стуле, стараясь не глядеть на Тессу.

— Мальчика усыновили, — сказал Джем.

— Нельзя такого позволять! — заметил Старквэзер, отхлебывая вино, которое незадолго до этого обругал. На щеках у него заиграл румянец. — Все равно что отдать ребенка на воспитание волкам. До Соглашения…

— Есть ли хоть какой-нибудь след, намек на его местопребывание? — попытался направить беседу в нужное русло Джем. — Времени у нас почти не осталось…