Механический принц

– Ну что, суженая моя? – негромко сказал он. Тесс чувствовала, что Джема разбирает смех, и робко улыбнулась, зараженная его весельем. – Вместе войдем в логово льва?

Тесс взяла его под руку, и они поднялись по ступеням, ведущим к главному входу. Наверху она остановилась и нашла глазами Уилла; тот смотрел на них, не отрываясь, к вящему раздражению Готшела, который что-то пытался ему сказать. Их взгляды пересеклись, и Тесс быстро отвернулась, зная, что ни к чему хорошему это не приведет.

Внутри церковь оказалась маленькой и мрачной. Вдоль стен выстроились потемневшие от времени скамьи, над ними в черных железных светильниках горели колдовские огни. А перед алтарем, в мерцании целого каскада свечей, стоял старик в темном одеянии Сумеречного охотника. Его всклокоченные седые волосы торчали во все стороны, белая борода лежала на груди, темно-серые глаза прятались под густыми бровями, а кожу усыпала старческая «гречка». Тесс знала, что Старквезеру уже под девяносто, но спина его отказывалась сгибаться под бременем лет, а грудь была широкой, как ствол крепкого дуба.

– Юный Эрондейл пожаловал! – рыкнул он, не дав и слова сказать Уиллу, который выступил вперед, чтобы представиться. – Наполовину простец, наполовину валлиец, и обе половины худшие.

– Diolch[20], – вежливо улыбнулся Уилл.

– Грязный язык! – рассвирепел Старквезер и повернулся к Джему. – Джеймс Карстерс, еще один щенок Лондонского Института. Я бы всех вас послал к чертям собачьим! Шарлотта Бранвелл, эта самонадеянная выскочка, отправила сюда свою свору, даже не спросив моего согласия! – йоркширский акцент Старквезера был не таким выраженным, как у его слуги, но вместо «я» у него частенько проскакивало «и-a» с придыханием. – Вся семейка такая, ни малейшего представления о хороших манерах. Я прекрасно обходился без ее отца, и без нее…

Метавшие молнии глаза Старквезера наконец остановились на Тесс, и старик вдруг замолчал с открытым ртом, будто ему влепили пощечину. Тесс покосилась на Джема – тот выглядел не менее удивленным. Возникшей заминкой не замедлил воспользоваться Уилл.

– Это Тесс Грей, сэр, – сказал он. – Она из простецов, но обручена с Карстерсом и скоро вступит в наши ряды.

– Из простецов, значит? – глаза Старквезера опасно расширились.

– И кандидат на Восхождение, – самым вкрадчивым тоном повторил Уилл. – Она – преданный друг Лондонского Института, и мы надеемся, что скоро Тесс станет одной из нас.

– Вот как, – пробубнил старик и закашлялся. – О времена… То есть, я полагаю… – Его глаза снова метнулись к лицу Тесс, после чего он повернулся к Готшелу, который с мученическим видом разглядывал гору багажа.

– Пусть Седрик и Эндрю отнесут вещи гостей в их комнаты, – сказал он. – И найди Эллен. Пусть скажет кухарке, чтобы поставила на стол еще три прибора. Я забыл предупредить ее, что у нас будут гости.

Готшел поднял на главу Института изумленные глаза и нерешительно кивнул. Тесс разделяла его удивление. Старквезер явно намеревался отослать их назад и передумал лишь в самый последний момент. Джем задумчиво наблюдал за стариком, и только Уилл состроил ангельскую мину, достойную мальчика-хориста, и выглядел так, будто ничего иного не ожидал.

– Ну что ж, тогда добро пожаловать, – буркнул Старквезер, стараясь не смотреть на Тесс. – Чего застыли? Пойдемте, я покажу вам комнаты.

– Во имя Ангела, что это?! – воскликнул Уилл, осторожно ковыряя вилкой коричневое месиво на тарелке.

Тесс мысленно с ним согласилась: опознать блюдо было не так-то просто. Слуги Старквезера, в основном дряхлые старики и старухи (исключение составляла лишь экономка с постной физиономией), выполнили его приказ и добавили еще три прибора. К ужину подали темное комковатое месиво в серебряной супнице, которую принесла служанка в черном платье и белом чепце. Старушка буквально рассыпалась на ходу, и Тесс с трудом подавила желание вскочить и помочь ей. Когда супница наконец заняла свое место на столе, служанка развернулась и засеменила прочь, оставив Джема, Тесс и Уилла одних.

Судя по четвертому прибору, Старквезер должен был к ним присоединиться, но он, очевидно, запаздывал. Тесс подумала, что на его месте тоже не стала бы торопиться. Разваренные овощи и жесткое мясо в полумраке столовой выглядели на редкость неаппетитно. Темно-коричневые обои, редкие светильники и покрытое пятнами зеркало над погасшим очагом создавали гнетущую атмосферу. Тесс чувствовала себя ужасно неуютно в платье из синей тафты, которое одолжила ей Джессамина (Софи пришлось расставить его, чтобы Тесс могла в нем хотя бы вздохнуть). В нездоровом свете колдовского огня платье цветом напоминало скорее синяк, чем вечернее небо.

Тесс поежилась и вспомнила большую, заставленную тяжелой резной мебелью спальню, куда перед ужином проводил ее слуга (еще более древний, чем старушка, подававшая рагу). Комната показалась ей мрачной и неуютной. Можно было подумать, что Старквезер экономил на освещении, хотя, насколько ей было известно, колдовской огонь ничего не стоил. Наверное, старику просто нравилась темнота.