Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм (СИ)

Но даже у самого стойкого рано или поздно наступает момент, когда он, только что мастерски балансировавший на острие ножа, вдруг начинает заваливаться в бездну и самостоятельно вернуться в устойчивое состояние уже не способен. И если не найдется человека, который сможет удержать его, схватить в последний момент за руку и спасти от падения, то на дне пропасти его не будет ожидать ничего кроме краха. И как бы Фауст не был умен, сколько бы опыта не накопил за долгие века своей жизни, и каким бы авторитетом не пользовался, для Лаза он не был таким человеком.

Но, к добру или к худу, он знал, кто был.

.

— Лаз… — Ронда, все еще сомневающаяся в такой стратегии, не дождавшись ответа от парня, просто сидящего на земле и глядящего в одну точку, бросила на Фауста недовольный взгляд. В ответ мужчина лишь, улыбнувшись, взял Мара под локоть и потащил в сторону.

— Лаз, скажи, что происходит? — Прокляв мысленно Фауста, девушка вновь обернулась к Лазу. — Пожалуйста, мне нужно знать.

— Я бесполезен, — раздался спустя почти минуту тихий голос. — Я не могу никому помочь. Когда она так во мне нуждалась, я даже не смог удержать это в памяти, потерял целую неделю черти на что, а в итоге все равно оказался совершенно бесполезен.

Первым порывом Ронды было спросить: «Кто она?» — но девушка вовремя поняла, что сейчас точно не время и не место. Вот только что именно говорить, она все еще не представляла.

— Это не так, ты… — в повернувшемся к ней взгляде Лаза было столько немой иронии над этой банальнейшей попыткой утешения, что Ронда поперхнулась собственными словами.

— Мы в западне. Выбраться сквозь барьер искажений целыми и невредимыми невозможно, а у входа нас уже давно поджидают все маги тиреев, наверняка успевшие запросить подкрепление. Так просто как в прошлый раз я их магию не сломаю. А это значит что даже вас троих я за собой потащил. И ты правда скажешь, что я еще способен кому-то помочь? — Грустно усмехнувшись, Лаз снова отвернулся от девушки, уставившись в никуда.

Было видно, что он окончательно сдался и когда их найдут маги рыболюдей, он даже не попробует оказать сопротивления, а так и будет сидеть с глупой улыбкой на лице. Люди ломаются по-разному. Кто-то впадает в депрессию, кто-то спивается, кто-то начинает бросаться на людей без причины, кто-то кончает с собой. Лаз же просто выключился, словно тот огонек, что горел внутри него, взял и потух. И видеть его таким для Ронды было хуже, чем любая возможная альтернатива. Она была готова слушать оскорбления, была готова утешать его, плачущего или пытающегося разорвать себе вены. Но к такому, совершенно спокойному и при этом полностью сломанному Лазу она совершенно не представляла, как подступиться.

Несколько раз она раскрывала и закрывала рот, не находя нужных слов, то порывалась обнять парня, то вдруг решая встать и уйти, но потом снова опускаясь рядом. Но в конце концов до нее дошло, почему Фауст сказал поговорить с Лазом именно ей и какие именно слова он хотел, чтобы она сказала.

И Ронда понимала, что это и правда, пожалуй, был единственный возможный выход, и что Фауст, даже использовав все свое красноречие, никогда не смог бы сделать то, что могла она, и что решение доверить все ей далось мужчине с невероятным трудом. А также то, что она скажет то, что нужно, надеясь, что это сможет помочь, как бы эта надежда не была мала. Однако больше никогда в жизни она не сможет посмотреть на Фауста и при этом не вспомнить, что он решил использовать ее чувства, словно один из инструментов в своем арсенале. И никогда не сможет больше общаться с Лазом после того, как раскроет ему свое сердце и будет отвергнута.

Она могла бы промолчать и оставить все как есть, сделав ставку на то, что рыболюдям они нужны живыми и здоровыми, иначе причин для такого радушия попросту не было. Могла бы сохранить тайну, оставить себе, ведь это было ее право и никто не мог ее заставить. Вот только она этого не сделает, потому, что не может допустить того, чтобы Лаз остался таким, апатичным ко всему, сломанным, будто старая и слишком часто используемая игрушка. И Фауст не мог этого не знать. И за это она ненавидела его еще сильнее.

— Лаз… — молодой человек, словно услышав в ее голосе надвигающуюся бурю, вздрогнул и повернул к ней уже иной, внимательный и настороженный взгляд.