Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм

— Пожалуйста, успокойся, — Лаз за мгновение оказался рядом и нежно обнял уже готовую сорваться в истерику девушку и не отпускал, пока ее неловкие попытки вырваться не прекратились окончательно и на его спину не легли ее собственные тонкие руки. — Что не так? Почему мне не нужно с ним видеться?

— Он не… — голос Эмины был настолько тихим, что Лаз с трудом мог его расслышать. — он не хочет чтобы я встречалась с кем-то, кого он не одобрил.

— Ну во-первых я тоже довольно сильный маг, а во-вторых, ты ведь уже совершеннолетняя, с чего ты вдруг должна его беспрекословно слушаться?

— Он ведь… он ведь мой отец! — Эмина отстранилась от его груди и взглянула на Лаза таким взглядом, словно он спросил ее: «Почему люди должны ходить по улице в одежде?»

— И что с того? Он ведь не твой хозяин.

На Люпсе в целом царило средневековье, но Лаз до сих пор почти нигде и никогда не видел так популярной когда-то на Земле идеи того что женщина — безвольное существо, обязанное во всем подчиняться мужчине и не имеющее права на свое мнение. Может быть женщины и имели меньшее влияние в обществе, но они могли служить в армии, занимать крупные правительственные посты, в большинстве стран женщина даже могла стать монархом и в этом никто не видел ничего удивительного или выходящего за рамки нормы. Отношение к гендерным различиям тут было вполне прогрессивным, больше подходящим земному веку двадцатому. А потому такой ответ Эмины был для него странным и неожиданным.

— Он, конечно, не мой хозяин, но он мой отец! — Похоже, причины его недоумения девушка так и не поняла. — Он растил меня, обеспечивал, дал образование, я перед ним в неоплатном долгу…

— Тогда почему ты вообще продолжаешь со мной встречаться? — Голос Лаза стал куда грубее, но злился он не на Эмину. Одно дело, если бы причиной такого ее отношения было почтение перед своим родителем, любовь и нежелание его расстраивать, но заставлять собственного ребенка чувствовать себя должником, привязывать его к себе цепями долга — поступок, недостойный и даже мерзкий. Однако, похоже, девушка восприняла его тон максимально неверно.

— Я… я… — она уперлась в него ладошками и на этот раз Лаз не стал ее удерживать. — Прости, мне… мне нужно…

Легкая девичья фигурка скрылась за поворотом.

.

— Капитан Эмрат Солти? — В дверь каюты постучали, не сильно, но настойчиво. И послать стоящего по ту сторону деревянной преграды человека одной из отрепетированных до автоматизма фраз у капитана язык не повернулся.

Вот только посетитель не был даже близко похож на его стандартных гостей. Крупный мужчина, в районе живота едва ли не шире дверей каюты, был одет в пестрые, словно упавшие на палитру художника, тряпки, не слишком похожие на нормальную одежду. Ярко-рыжие волосы не были чесаны неделями, создавая на голове подобие птичьего гнезда, второе такое же гнездо располагалось на месте бороды. Для лица оставалась узкая полоска кожи, выставляющая на обозрение лишь покрытый глубокими порами картошкообразный нос и пару маленьких глазок светло-голубого оттенка, едва заметных под прикрытием толстых щек и густых бровей. Вот только пристальный взгляд этих глаз был той самой причиной, по которой Эмрат не захлопнул дверь прямо у него перед носом. Слишком уж много в нем было чего-то… непонятного и от того опасного. Однако вежливо вести себя капитан все-таки не собирался.

— Кто спрашивает?

— Хочу купить три пассажирских места на вашем корабле.

— Налим — торговое судно, мы перевозим грузы, а не наглецов, не готовых даже свое имя назвать. — Уступать толстяку Эмрат не собирался.

— А я знаю, что это не правда, иначе я бы и не пришел к вам, ведь это было бы глупо, согласитесь. — Больше всего капитана бесило то, что все это время рыжий боров продолжал вежливо улыбаться, такой мягкой, вкрадчивой улыбочкой, по которой очень хотелось со всей силы заехать кулаком.

— Что же, похоже вы и правда глупец, потому что я не беру пассажиров!

— Вне зависимости от цены? — Словно заправский фокусник, толстяк выудил из-за пазухи тугой, задорно позвякивающий кошель. Вот уж точно глупец — подумалось Эмрату. Ухудшать отношения с тем, с кем собираешься вести дела. Однако звон золота был достаточным стимулом, чтобы по крайней мере выслушать, что этому наглецу нужно.

— Посмотрим… — лицо капитана исказила больше похожая на хищный оскал улыбка. — Заходите.

.

— И как прошло? — Фауст, заразившийся от Лаза любовью к излишне мягким и глубоким креслам, сидел сейчас как раз в таком, раскачивая на ладони огромный пузатый бокал с почти что половиной литра крепкой ржаной настойки. Что-что, а пить он умел и любил, другой вопрос что не всегда было что и с кем.

— Если он хороший отец, то ты девственник. — Бокал Лаза был куда менее внушительным по объему и плескалось там легкое вино.

— О как… — задумчиво протянул Фауст, отпивая из своего хрустального ведерка. — И она, тем не менее, на его стороне?