Механика хаоса

Время близилось к одиннадцати. Гарри решил, что тунисцы уже проснулись. Один из санитаров со скорой, тот самый, что обчищал трупы, сообщал ему обо всем, чем те занимались. По его словам, они нашли земляков, которые снабжали их гашишем, и целыми днями играли с ними в домино. Гарри побежал к башне Монтеня. Оба типа – бритые черепа, блестящие бороды – сидели в спортивных костюмах защитного цвета перед телевизором и смотрели по марокканскому каналу турецкий сериал в арабском дубляже. Он выпил с ними кофе, а прощаясь, предупредил: «Завтра вечером на районе будет горячо. Так что никаких пробежек».

В 13 часов Гарри встречался с Брюно в «Мандарине». Он шагал по толстому ковру, ориентируясь по вмонтированной в пол подсветке. Настроение у него было прекрасное. Кухня узкоглазых нравилась ему все больше. Сегодня бармен до отвала накормил его равиоли и жареным рисом по-кантонски. Ел Гарри палочками. Он доложил Брюно обо всем, что узнал, и тот тотчас же перезвонил Ламбертену.

Гарри собрался уходить, но Брюно его задержал:

– Ты очень спешишь?

– Нет, но…

И он рассказал про свои… песни, что ли? Он говорил сбивчиво, порой замолкая и хмуря брови. Наконец достал айфон и включил запись. К ним подошел бармен, которому тоже хотелось послушать. «Разговор с собой» произвел настоящий фурор. Когда они прощались, на улице стемнело.

Гарри направился к вокзалу. Он застегнул куртку на все молнии, но мерцанье далеких звезд, пробиваясь сквозь городской смог, оседало у него в карманах. Гарри смотрел на звезды, привычно выискивая в небесах лица родителей, и вслух разговаривал сам с собой. Если ничто не помешает, завтра он запишет видео.

4

Билял-драйв, Торбей-Пирог, пригород Парижа, Франция

Ламбертен предупредил секретариат министра о том, что в Большом Пироге, на перекрестке Красного Креста и внешнего бульвара – в символическом месте, служившем своего рода воротами в этот заброшенный город, – возможен очередной инцидент.

– Слушай, ты прямо помешался на этом своем Большом Пироге. Министр тебе уже говорил, чтобы ты поменьше фантазировал на тему «районов, в которых царит произвол».

Ламбертен, не повышая голоса, продолжал настаивать на своем и отправил имейл с описанием всех деталей вероятного правонарушения. В конце концов секретарь министра перезвонил ему и сообщил, что они направят в указанный район полицейский фургон и пять сотрудников полиции.

– Как будто нам больше заняться нечем! У нас и так не хватает людей, а теперь по твоей милости придется посылать сразу пятерых охранять какую-то камеру!

Вместо фургона на тротуаре Билял-драйв, в поле видимости камер, припарковались два мини-вэна «рено». Движения на дороге почти не было – М‘Билял приказал своим дилерам на денек приостановить торговлю дурью. Гарри, держась на приличном расстоянии от бульвара, снимал на айфон кадры для будущего клипа, когда из туннеля показалась группа из двенадцати мужчин в масках. Гарри спрятался за автобусной остановкой, рядом с подъездом дома, куда в случае чего мог бы быстро нырнуть. С этой точки все дальнейшее было ему видно как на ладони.

Мужчины в масках окружили оба «рено», разбили в них стекла и бросили внутрь бутылки с горючей смесью. Одни боевики топорами крушили фонарные столбы с укрепленными на них видеокамерами, другие, рассыпавшись кругом, держали периметр – вполне профессионально, как в кино. Все случилось очень быстро. Первая машина вспыхнула факелом, выбросив в воздух гигантский язык пламени. Полицейские, успев выпрыгнуть из горящей машины, покатились по тротуару. Асфальт вокруг них плавился. К ним подскочили мужчины в масках с железными прутьями в руках. В машине с грохотом взорвался топливный бак.

Темноволосая кудрявая женщина-полицейский, сидевшая во второй машине, сумела включить зажигание и в полной панике рванула с места. Взвыл мотор. Машина подпрыгнула раз, за ним второй. В стекло ей влетел камень. Брюнетка за рулем сшибла одного из нападавших и метров двадцать волочила его перед собой, пока с разгону не врезалась в припаркованную здесь же машину. Раненый боевик остался притиснутым к корпусу автомобиля. Его голова была вывернута под неестественным углом, и он громко стонал. Маска с него слетела и черным пятном темнела на капоте.

Гарри трясло. Он видел слишком много. У него было чувство, что сейчас его тело разлетится в клочья. Он так любил Большой Пирог. Он считал его своей родиной. Он любил его разноцветные дома, его лужайки, на которых он играл в футбол. Он еле успел добежать до мусорного бака, и его вывернуло наизнанку.