Механикус практикус

У семьи, что была счастлива вдали от своего клана на чужбине, было все прекрасно, но в их ребенке внезапно проснулся мощный дар, с которым им не справиться в одиночку. Можно было обратиться за помощью к местным жителям, но была опасность, что они захотят сделать столь мощного психокинетика и манипулятора частью их клана.

Тера была неуправляема и потому, собрав концентрат знаний, своих и жены, Роберт вскрыл разум собственной дочери как жестяную банку, и вместе с Марией вложил в разум Теры зерно знаний. Этот концентрат, пласт знаний о силе и о мире, собранный за жизнь двух взрослых людей, должен был занять разум крохи на полгода и не дать ему работать в полную силу, ведь иначе разум гения попросту мог не выдержать, как впрочем и маленькое тело. Кроха из-за своей силы могла просто сгореть, унеся с собой в могилу не одну сотню людей, ведь дар будет бесконтрольно выплескиваться, сводя всех с ума.

— У них не было самого главного, времени, — тихо говорила Агне, а по её лицу текли слезы, стекая с подбородка. — Они решились вернуться в клан, из которого бежали, так как я не одобрила их брак, отправив перед собой секретные книги в качестве дара, выкупа и оплаты клану Каморо за помощь для их дочери, бесценные книги, что собирали все это время, они направили в именное хранилище, что прибыли сегодня?

Агне открыла глаза и удивленно посмотрела на меня, в то время как Тера так и не сдвинулась с места, находилась в некоем трансе.

— Ты, — выдохнула Агне, вновь закрывая глаза. — Защитил имущество Роберта и Марии после их смерти…

Мгновение и старушка в военной форме продолжила свою речь, считывая память моей сестры и вновь унося нас в неизведанные дали.

Семья владеющих садилась на корабль, постоянно выслеживаемая разными структурами, что даже не догадывались что украла эта семья. Роберт и Мария Каморо подойдя к кораблю не могли не заметить оборванного, избитого и еле стоящего на ногах парня, у которого из под правого рукава некогда дорогого пиджака текла кровь. Он протягивал билет проверяющему дрожащей рукой, от него несло гнилью, а затем он прошел на борт перед семьей Каморо. Ночью Роберт и Мария нашли его в коридоре у двери своей каюты, лежащим без сознания. Его рука с кроваво-красной раной в виде креста загноилась и кровоточила, и была покрыта черной паутиной вен, от шрама в виде креста шло заражение.

— Они его изгнали, — склонившись над изгнанным проговорил Роберт, поправив очки. — Отравили и избили. Уроды, он всего лишь ребенок.

— Он не наша проблема, милый, — произнесла Мари, держа на руках маленькую кроху, что с любопытством смотрела на отброса, посмевшего приблизиться к их комнатам.

— Он дышит, — тихо проговорил Роберт. — Вызови корабельного доктора для владеющих.

— Но он выродок. Если он пустой то пусть ему и помогают такие же как он, — воскликнула красивая девушка, держа Теру на руках.

— Мария!

Доктор осмотрел этого странного парня и выдал вердикт, что жить ему осталось от силы три дня, после чего отец сходил и посмотрел общие каюты, где жил во время плавания это парень, после чего сказал, что он будет жить в их гостевой каюте. Тера впервые смотрела на то, как ругаются её родители, как кричала на отца мама и как тот, пусть и единожды, повысил на неё голос.

— Его никто не звал по имени, — тихо вмешался в те образы, что я видел, голос Агне. — Безымянный остался с Каморо, изредка приходя в себя и взирая на всех как злой загнанный зверь.

Ночью третьего дня, который должен был стать последним для мальчишки по словам доктора, кроха встала от того, что как обычно у неё разболелась голова, но мамы не было рядом чтобы убрать боль, и хоть ей и хотелось расплакаться, но не было смысла. А папа… А что папа? Потолкав его ногами и не добившись ровно ничего кроме усиленного храпа, храбрая кроха пошла к маме. Их всех троих связывала связь и кроха не только их чувствовала, но при желании могла и видеть их глазами, ведь они семья, единая кровь.

Мама была в гостиной, Тера наблюдала за ней, стоящей над чужаком, по лицу которого тек пот.

— Мама, мама, не надо! Мама, я не пустой, мама, пожалуйста, моя рука болит, мама! — кричал чужак, видя во сне тот момент, когда у него, оплеванного и избитого его родные люди вырезали знак с руки. Как его кинули в огромный дом и запалили огонь, надеясь, что он в нем умрет.

— Мама! — вновь закричал чужак, сжав добела свои кулаки, от чего черная, словно краска, кровь полилась с его повязки ручьями.

Но некому ему было ответить, в тусклом свете по бледному лицу струились черные вены, а его сердце делало свои последние удары. Тера еще никогда не видела смерть, тем более она никогда не чувствовала через свой дар как кто-то умирает. А чужак все не успокаивался, его губы уже еле двигались и беззвучно шептали лишь одно слово. Мама.

— Сыночек, борись, — вдруг проговорила Мария и склонившись над безымянным взяла его за руку. — Борись, не расстраивай меня, не смей сдаваться!

И чужак открыл глаза, и посмотрел на Мари. В его взгляде было столько воли, что Мэри, удивившись, прошептала.