Механизированная история (СИ)

Передо мной мелькали десятки диаграмм, экранчиков и всевозможных показателей. Рядом корпел лу-ни, роясь в межике (межгалакционный интернет) насчет нашего полета. Двигатели утробно порыкивали, словно кошка на охоте, готовясь к пространственному прыжку. Най Овл уже набрала достаточную световую скорость. Леон пропадал в жилом отсеке, занимаясь обычными сиркеорскими функциями. Команда все так же была в отключке и силовых сетях. Нас ничего не беспокоило. Как нож в масло, крейсер вошел в пространство, корабль мелко завибрировал от нагрузки. Испуганно пискнул сиркеори где-то в недрах Най Овл.

Не обращая внимания на раздражители, я буквально слился с искусственным интеллектом корабля, контролируя в нем все протекающие процессы. Нилауэню удалось провести в панели задач намеченный маршрут, по которому крейсер послушно пошел. Мы бы, конечно, могли включить автопилот, но в прыжке лучше все делать самому. Прошло пять минут в гиперпространстве, и стали вырисовываться контуры реального времени, Най Овл стал притормаживать, я увеличил расход топлива и, запустив двигатели на максимум, пошел в следующий прыжок. Крейсер затрясло с новой силой, рядом кто-то ойкнул. Корабль ревел от максимальной нагрузки, но шел стабильно, оправдывая мои надежды.

Най Овл вышел в Галактике Андромеды в Поясе Серебряной Кометы. Двигатели чуть заглохли, тряска прекратилась. Мы спокойно, на малой скорости шли по намеченному пути. Я дал кораблю передохнуть и остынуть, топливо за это время должно само нормализоваться. Еще раз проверил показатели системы и с чистой совестью врубил автопилот искусственного интеллекта. Бессильно опустился на пол. От слияния с кораблем жутко раскалывалась голова и хотелось есть.

Накопители-сережки уже начали восстановление. Ладонь партнера легла на лоб и избавила от боли. Я нежно потерся о руку Нилауэня, благодаря. Мы поцеловались и как-то одновременно потянулись к панели связи. Переглянулись и вздохнули. Тут были координаты Земли и даже Нимбуса. Я раскрыл локаторы Най Овл на полную. С заднего плана оттащили бездыханные тела по каютам и заперли там. Привели себя в божеский вид и, после недолгих споров, в какую семью звоним первыми (мухлевать в карты моя амфибия не умела), сделали звонок.

Я набрал знакомый до боли номер ЛКМ (личная коммуникационная машина) отца. Нилау ушел к Леону, оставив меня и с нетерпением ожидая своей очереди. Добрые десять минут мне пришло ловить сигнал, и только тогда пошли соединительные волны. Сердце забилось как бешеное.

Когда на экране показался отец, смотревший на меня уставшим взглядом зеленых глаз, у меня просто перехватило дыхание, слова застряли в горле. Жак Дюпре какое-то время так же молча созерцал замершего меня. По мере утекания времени, в его глазах мелькало узнавание и недоверие. Я буквально отсюда чувствовал его насторожённость. Папа сдвинул черные брови, изучая мои рожки и глаза цвета грешного меда с вертикальным зрачком. Но вот он заметил мой протез. Снова впился взглядом в лицо. Проглотив наконец горький ком, смог панически выдавить из себя:

— Неужели ты не узнаешь меня, папа?

— Рэмори… — голос, такой родной голос! И сколько же эмоций вложено в мое имя. Надежда, облегчение, родительская любовь, счастье и нежность. И вот тогда меня пробрало, я опять потерял дар речи и, глядя на выразительно повлажневшие глаза отца, не смог сдержать слез. Они горячими струйками стекали по щекам и оседали на губах, принося соленый привкус. Это были первые в моей жизни слезы радости и облегчения. И даже спустя пятнадцать лет родительский голос вызывал во мне ответный любовный отклик и заставлял забыть о долгих-предолгих годах разлуки. Словно и не двадцать восемь мне, так сильно захотелось закричать во весь голос от счастья.

— Профессор Дюпре, что с вами? — раздалось откуда-то сбоку. Папа раздраженно ответил, что в все в порядке и попросил оставить его одного. И все бы ничего, если бы это не было произнесено на языке лу-ни. Но сейчас этот факт меня не волновал.

— Что с тобой, сынок? Где… где ты был все это время?! Что случилось тогда?! Ты не представляешь, Рэм, как мы страдали все эти годы с твоей мамой, как надеялись, что когда-нибудь услышим о тебе хоть одну весточку! — на одном дыхании выдал отец. Сжимая побледневшими пальцами столешницу.

— Пап, ты бы сел. А лучше прими какое-нибудь успокоительное, — осторожно попросил я, — Со мной некоторые глобальные изменения.

— Обойдусь. Я не собираюсь тратить драгоценное время нашего общения. Ты в первую очередь мой сын, — спокойно отрезал отец, но все же присел, — А то, что ты не человек, я уже заметил.

— Это сделала некая известная тебе организация, называемая Терра Сел, — для наглядности я повернулся к отцу боком и выдвинул из спины титановые шипы, трансформировалась рука, цепкий взгляд отца подметил многочисленные шрамы от операций. Зеленые глаза потемнели от гнева, — Я теперь боевой киборг, отец, выше известных землянам ступеней. В мои кости вживили укрепляющую конструкцию, а в голову чип.