Механизм пространства

— У кого учились, мсье? — спросил маэстро. — У Пако Хитано? Надо же… При случае передайте ему, что он вор и проходимец. Впрочем, не надо, он это и так знает. Просто обнимите его покрепче. И передайте привет от Сушеного Недо.

…рыба, очищенная от костей, подается отдельно, бульон — отдельно…

Каждый день слугу посылали справиться на почту.

Писем не было.

…крутоны и соус — отдельно…

— Выпьем по чашечке кофе?

— С удовольствием, князь.

Они фланировали вдоль Английской набережной, любуясь морем, зеленым, как бутылочное стекло. Набережная, проложенная от сада Альберта I к мысу Антиб, строилась на средства местной колонии британцев, не обременяя мэрию расходами. Вот и возникло очередное чудо света — галечные пляжи, купальни, террасы, пальмы; выше — отели, похожие на церкви, церкви, похожие на отели…

— Я вижу свободный столик.

— Отлично.

— Кажется, меня ждут. Уходите, друг мой. Не мешкайте…

— О чем вы, князь? Кто вас ждет?

— Уходите!

Волмонтовича словно наэлектризовало. Приноравливаясь к спутнику, замедлившему шаги, Огюст чувствовал себя стрелкой компаса, угодившей в поле действия мощного магнита. Он не удивился бы, узнав, что волосы на голове встали дыбом. Проследив за взглядом поляка, он сперва не заметил ничего подозрительного — кафе, тенистый навес, меж столами снуют расторопные официанты; скучают отдыхающие, беседуя о пустяках…

За угловым столиком сидела баронесса Вальдек-Эрмоли.

Бриджит казалась утомленной. Нет, она не нуждалась в срочной помощи, как тогда, в мансарде. Просто женщина, которой довелось много дней трястись в карете, ночевать в случайных гостиницах, мучаясь бессонницей; часами стоять в карантинах, введенных королем Сардинии для предупреждения эпидемий… Сперва Шевалье решил, что видит призрак. Галлюцинацию, спровоцированную расстройством умственной деятельности — надо больше пить квасцовой воды, пусть «alumen» проникнет во все поры, окружит рассудок моргающими пирамидками…

А потом он посмотрел на князя — и содрогнулся.

— Не надо, князь. Это дама.

— Вы ее не знаете.

— Я ее знаю.

— Она явилась за мной! Мы не закончили наш разговор в Париже. Эта дама уверена: пока я жив, ей не достать Андерса…

— Вы ошибаетесь, — Огюст не знал, за что поляк так ненавидит бывшую любовницу. — Не в обиду будь сказано, вы ей неинтересны.

— А кто ей интересен, позвольте спросить? Вы?

— Я.

— Холера ясна…

Не дав князю договорить, Бриджит раздвоилась. Растянула себя в пространстве от столика, где сидела Бриджит-первая, лениво ковыряя ложечкой фруктовый салат, до парапета набережной, где в ожидании Бриджит-второй стояли двое мужчин. Со стороны Огюсту померещилось, что узкое змеиное тело ввинтилось в воздух — нет! — сам воздух свернулся кольцами змеи, сбрасывая старую шкуру. Миг, и вот змея уже здесь, целиком, без остатка, и никто чужой не заметил, не обратил внимания…

Разве что из немыслимого далека на крыльях, сотканных из снежного пуха времен, прилетел шепот глаза-Переговорщика:

«Спонтанная, а также сознательная генерация вирт-фантома…»

Князь не шелохнулся, лишь поудобнее перехватил трость.

— Ты задолжала мне браслет, сестренка.

— Не сейчас, Казимеж.

— Сейчас.

— Я не хочу ссоры.

— А чего ты хочешь?

— Мне надо поговорить с твоим спутником. Оставь нас, Казимеж.

— Ну уж нет! Знаю я твои разговоры. Уходите, Шевалье. А мы с дамой обсудим кражу браслетов… — князь осекся, словно наконец сообразив, о чем толкует ему кузина. — Друг мой! Вы действительно знакомы с ней?

Огюст кивнул.

— Близко знакомы?

Не оставалось сомнений, что Волмонтович отлично знает, что это такое — близкое знакомство с вдовой Вальдек-Эрмоли, любительницей слушать чужие исповеди.

— Близко.

— Пся крев! И до сих пор живы? Неужели я в вас дважды обманулся? — поляк колебался. — К‑курва, я разучился верить людям… Вам известно, кто ее покровитель?

— Да.

— Ладно, сестренка, — князь снял окуляры, не моргая, уставился на баронессу. — Твоя взяла. Поговори с нашим юным пророком. Мирная беседа: ты доешь фрукты, он выпьет вина. Я обожду на боковой террасе, за трубкой. Надеюсь, здесь подают трубки? Если потом вы захотите уйти, чтобы уединиться, я не стану мешать. Я не ревнив. Но если… если выяснится…

Он вернул окуляры на место и закончил так, что Огюст Шевалье не поверил — впрямь ли он слышит эти слова от воскресшего улана:

— Если с мальчиком случится беда, я сильно огорчусь. Мы, восставшие из гроба, должны беречь друг друга. Нас очень мало, хотя и больше, чем хотелось бы. А ты, дорогая моя кузина, должна помнить, как это скверно — когда один из Волмонтовичей сильно огорчен. Из-под земли… Ладно, оставим пустую болтовню. Воркуйте.

2

— Я навещала тебя в больнице.

— Правда? Не помню.

— Я заходила в палату, когда ты спал. Или был без сознания.

— Почему? Нет, не отвечай. Я знаю — почему.

— Тебе нужны деньги?

— Нет.

— Не стесняйся. Я понимаю — дорога, Ницца…

— У меня есть деньги, Бриджит. Я богач. Общество позаботилось. И Тьер кое-что передал через мсье Эрстеда. Он рад, что я перестал компрометировать брата. Мишель, мой старший брат — я рассказывал тебе…

— Да, я помню.

— Я знаю, Мишель однажды станет сенатором…