Механизм пространства

— Временной парадокс, он же хроноклазм, — выждав, пока собеседник охрипнет, глаз подвел итог. — Классика фантастики. Поздравляю, вы предвосхитили целое литературное направление. За шестьдесят лет до Уэллса. Вынужден вас разочаровать: действия такого рода попросту невозможны.

— Почему?!

— Материальные тела не перемещаются во времени. Только информация.

— А как же я?!

— А вы и есть — информация в чистом виде. Душа без тела. Вернее, темпоральная проекция души…

Шевалье был готов к чему‑то подобному. Думаешь, выкрутился, хитрый глаз? Нет уж, нас на мякине не проведешь!

— Очень хорошо, мсье Переговорщик. Итак, моя душа попала к вам. За грехи мои тяжкие. В итоге я получаю информацию, которой не обладал бы, живя в XIX веке!

— Ну и что?

— Как это — ну и что?! А если я расскажу обо всем, что видел здесь?

— Рассказывайте на здоровье. Вас выслушают — и забудут. Станете упорствовать — отправят в психиатрическую лечебницу. Или предложат написать книгу для юношества. Хотите составить конкуренцию Гофману?

Шевалье не сомневался: Переговорщик темнит. Не все так просто. Но не спрашивать же в лоб о черном ромбе — «накопителе» душ? О заложниках из прошлого? Сперва надо поймать глаз на противоречиях, ухватиться за ниточку — и тянуть, тянуть!

Кстати, о ромбе…

— Допустим, рассказ о вашей лаборатории мои современники воспримут, как страшную сказку…

— Страшную?! — изумился глаз.

— …но что, если я расскажу о технике будущего? Летающий ромб? Скорострельные пушки? Подводный корабль? Разве это не приведет к радикальным изменениям в истории?!

— Вам известно устройство орбитального накопителя? Атомной субмарины? — в словах глаза звучала ирония. — Даже если я объясню вам принципы, в ваше время не существует необходимых технологий.

Ответ задел Огюста за живое. Ну да, куда уж нам, троглодитам!

— Конструкцию пушки с вращающимися стволами я как-нибудь уразумею! А наши механики ее воспроизведут. И Франция получит чудо-оружие!

— Экий вы, оказывается, милитарист… — с обидой протянул глаз. — Все бы вам историю перекраивать! Мы вам, понимаешь, жизнь спасли, а вы, вместо благодарности…

«Есть! — возликовал Шевалье. — Проговорился!»

— Премного благодарен! Нет, я вам действительно признателен, не сочтите за ерничество. Так, говорите, изменить прошлое невозможно?

— Невозможно.

— Вот вы и попались! Вы сами его изменили — спасли мне жизнь. Значит, возможны и другие вмешательства!

Триумфально ударил раскат грома. Сноп молний озарил океан. Природа была на стороне гостя.

— Извините, но вы снова ошиблись. Согласно историческим хроникам, вы в любом случае остались живы. С нашей помощью или без — какая разница?

— Ага, как же! — Огюст раздражался, не видя собеседника, не в силах сопроводить ответ язвительной улыбкой. Хорошо хоть, интонации не подводят. — Может, в вашем хроносекторе проникающее ранение в живот — сущий пустяк, вроде насморка. А у нас от этого умирают. Подлец д’Эрбенвиль еще и клинок в ране провернул, все кишки на него намотал! Знаете, как больно? Кроме того, умирая, я кое-что слышал из ваших переговоров. Мой некролог должны опубликовать в «Ревю Ансиклопедик» в сентябре 1832 года. Так или иначе, в начале осени я умру!

Сперва он не понял, что за звуки слышит. Лишь через пару секунд дошло: глаз смеялся. Взахлеб, весело и заразительно, повизгивая от удовольствия.

— Я вам что, комик? — хмуро поинтересовался Огюст. — Шут из «Comédie-Française»?

— Ой, не могу… Великий Разум! Извините, ради всего святого… Вы все поняли точь-в-точь наоборот! Это вы опубликовали некролог в «Ревю Ансиклопедик»! В сентябре 1832‑го! Некролог, посвященный Эваристу Галуа. Он сохранился и доказывает, что осенью 1832‑го вы были еще живы. Сами видите, мы не нарушили ход истории, реанимировав вас.

Вот ведь ушлый глаз! Изрядно обескуражен, Шевалье не нашел ничего лучшего, как поинтересоваться:

— Вы и мертвых воскрешаете? Сами говорили, что материальные тела…

— Материальное тело не понадобилось. Когда выяснилось, что вмешательство допустимо, мы внедрили в ваше тело управляющую часть решетки супергено-континуума… Короче, нашего сотрудника.

— Ангела?

— Какого еще ангела?

— Ну, лаборанта?

— Он вступил с вами в контакт? Безответственный юнец! Ничего, выговором он у меня не отделается…

— Вы его не наказывайте, хорошо? — заторопился Шевалье, спасая спасителя. — У меня нет к нему никаких претензий! Хоть он и обозвал меня «троглодитом», я не в обиде. Мы чудесно побеседовали. Молодой парень, любопытный…

— Молодой, да ранний, — проворчал глаз, нимало не смягчаясь. — Должна же быть хоть какая‑то научная дисциплина в лаборатории!

— Так, говорите, вы меня ре…

— Реанимировали?

— Да! Как вам это удалось? — Огюст спешил увести разговор в сторону. — Без операции, без чудо-эликсира…