Механизм сталинской власти: становление и функционирование. 1917-1941

Естественно, что на все эти партийные, государственные и, как правило, хозяйственные должности назначались коммунисты. Одновременно резко ограничивался круг лиц, которым разрешалось знакомиться с той или иной документацией. Характерно постановление ЦК от 22 февраля 1924 г., которое предписывало заменить членами РКП всех беспартийных личных секретарей наркоматов и правлений центральных хозяйственных органов (трестов, синдикатов, банков и пр.). Последовавший за этим постановлением секретный циркуляр за подписью секретаря ЦКК Ем. Ярославского от 12 июня 1924 г. предписывал «в самый короткий срок безоговорочно провести решение ЦК в жизнь» и предупреждал, что «невыполнение данного постановления, за которое несут личную ответственность руководители советских и хозяйственных органов, повлечет за собой привлечение последних к партийной ответственности»[215]44.

Курс на возвышение партийных комитетов над государственными органами был не пустой декларацией, а целой системой мер, которая проводилась секретно от партии и общества. Тем не менее в резолюции XII съезда РКП(б) по отчету ЦК политика «диктатуры партии» была закреплена весьма своеобразным образом. С одной стороны, съезд подтвердил резолюции предыдущих съездов о необходимости точного разделения функций между партийными и советскими организациями, в частности, XI съезда о том, что «парторганизации сами разрешают хозяйственные вопросы лишь в тех случаях и в той части, когда эти вопросы действительно требуют принципиального решения партии». Но в то же время съезд предостерег (!) «против слишком расширительного истолкования упомянутых решений, могущего создать политические опасности для партии. В переживаемый период РКП руководит и должна руководить всей политической и культурной работой органов государственной власти, направляет и должна направлять деятельность всех хозяйственных органов республики. Задача партии не только в том, чтобы правильно распределить своих работников по отдельным отраслям государственной работы, но и в том, чтобы во всем существенном определять и проверять самый ход этой работы. Партия ни в коем случае не может теперь ограничиваться только общей пропагандой и агитацией. (Выделено мною   И. П.). Диктатура рабочего класса не может быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, т. е. Компартии. Систематически привлекая к хозяйственной и общегосударственной работе все, что есть ценного среди беспартийных рабочих и крестьян, партия вместе с тем не может ни на минуту забыть, что главная ответственность за работу хозяйственных и общегосударственных органов лежит на РКП, ибо она одна исторически призвана быть действительным проводником диктатуры рабочего класса. Еще ближе к хозяйству, еще больше внимания, руководства, сил хозорганам   таков лозунг партии на ближайший период»[216]45.

Однако если в резолюции съезда, хотя и декларативно, но подтверждалось решение XI съезда о необходимости разделения функций партийных и советских органов, то в докладе Зиновьева о политической деятельности ЦК ничего подобного не было. Наоборот, он назвал парадоксальной точку зрения по этому вопросу, которая изложена в решениях VIII съезда партии и, по настоянию Ленина, подтверждена XI съездом: «Мы, старые большевики-ленинцы, мы настаиваем, чтобы партия вмешивалась в работу, занимающую 9/10 всей работы, в работу хозяйственную,   говорил Зиновьев.   Для нас опыт, истекший с XI до XII съезда, учит так: ближе к хозяйству». И далее: «Нельзя согласиться с той парадоксальной точкой зрения, что будто бы Президиум ВЦИК должен быть для Советов тем же, чем ЦК для партии. Это совершенно неверно. ЦК на то и ЦК, что он и для Советов, и для профсоюзов, и для кооперативов, и для губисполкомов, и для всего рабочего класса есть ЦК. В этом и заключается его руководящая роль, в этом выражается диктатура партии.

Это звучит иногда как будто мягко: пусть Президиум ВЦИК будет тем, чем ЦК для партии. Не может этого быть. В тот момент, когда председатели губисполкомов будут подбираться не ЦК партии, - в этот момент у нас все вверх дном пойдет. Этого быть не может и быть не должно». «Без губкомов,   откровенно заявил он,   мы не можем провести ни натурналога, ни регулировать заработную плату, ни руководить хозяйством»[217]46.

Реальная же политика была еще откровеннее. К концу 1923 г. государственные органы в центре и на местах в основном лишились своей самостоятельности и теперь полностью зависели от соответствующих партийных комитетов. По словам Каменева, к этому времени партийный аппарат уже на 3/4 управлял промышленностью[218]47.