Механизм времени

Оба выжидали. Мертвецы идут на приступ — такое и Александру Дюма не придумать. Дешевка она, мсье, ваша «Нельская башня»! Ближе, ближе… Пустые глаза, пустые глазницы. Тянутся закостеневшие руки, отпали челюсти, висят распухшие языки. Авангард подошел вплотную — десять-пятнадцать шагов, и толпа вольется в дверь, сминая двух глупцов. Д‑дверь, как говаривал убийца старины Ольсена, зубастый негодяй с чудо-зонтиком…

Слева — пара колонн. Справа — пара колонн.

Молчаливые часовые.

— Отойдем от греха! — крепкая рука ухватила Торвена за локоть, потянула в коридор. — Ох, что‑то будет… Честно говоря, я сам плохо знаю, что сейчас будет. Ты мне веришь, лейтенант?

— Верю…

— Ну и славно. Рубильник!

От вопля полковника у Торвена зазвенело в ушах.

— Есть — рубильник! — донеслось из подземных недр.

— Зажмурься, лейтенант!

К счастью, Зануда успел вовремя выполнить приказ. Ослепило, но не слишком. Проморгавшись, он вытер слезы — и увидел. Между парными, угольно-черными колоннами, охраняя вход, плясали, выгнув спины, огонь-коты. Дыбом шерсть, белая с синим отливом. Распушились генеральские усищи, брызжут искрами. На клыках кипит слюна, пузырится.

Шипят зверюги, пугают врага…

Есть такая кошачья порода: электрические дуги. Знатные котоводы старались, выводили: русский физик Василий Петров, «англичанец» Гумфри Дэви — и итальянец Алессандро Вольта. Всем миром, значит, работали.

Гроза изумилась, громыхнула, восхитившись делом рук человеческих. Над мокрыми волосами «потопельников» вознеслись струйки пара. Запахло озоном — так остро, что Торвен чихнул. Расчихались и гиены — твари пятились, воротили морды, плакали навзрыд хриплыми детскими голосами. Хотя огонь-коты вроде бы ничего не могли им сделать…

Если, конечно, не совать хвост в пламенную пасть.

Воздух потрескивал, напоенный электричеством. Зануда дышал полной грудью, чувствуя, как возвращаются силы. Зато мертвецы ложились на булыжник один за другим и застывали. Складывалось впечатление, что шипение вольтовых дуг — нет! само присутствие бешеных котов! — изгоняет прочь злую волю, направлявшую Нептуново стадо.

Задние, кто не захотел коченеть в Эльсиноре, поворачивали обратно, тащились к воротам, ускоряя шаг — спешили в мокрую, холодную могилу. Домой, в глубины Эресунна! Гиены не препятствовали. Твари старались не глядеть на сверканье между колоннами. Но их будто на веревке тянуло, выворачивало толстые шеи…

— Уходим!

Дощатая дверь захлопнулась.

…они остались втроем: Торвен, рыжий и Дон Кихот.

Рыжий задвинул противно взвизгнувший засов. Зануда не обольщался — вряд ли вольтовы дуги выведут из строя всю армию Филона. Батарей надолго не хватит. Задержат — и на том спасибо.

Дон Кихот снял с крюка фонарь.

— Идемте, гере Торвен. Мешкать не стоит.

— Я вам помогу!

Отказываться Торвен не стал, оперся о плечо рыжего. Дон Кихот шагал впереди, освещая путь. Идти приходилось согнувшись, чтобы не треснуться головой о потолочную кладку. Рыжий оказался услужливым, но очень уж нескладным — костыль из ловца угрей вышел не ахти. При каждом шаге Торвен впечатывал в пол приклад ружья.

Ничего, швейцарцы все делают на совесть — не развалится.

Сколько осталось патронов? Три? Четыре? Не важно. Сейчас главный патрон — Банка. Спасибо умнице-грозе и изобретению Бенджамина Франклина. Хватит на всех, с лихвой! — успеть бы…

Фонарь качался, свет плясал по тоннелю. Казалось — их мотает из стороны в сторону, как корабль в шторм. Сейчас флагман-фрегат пойдет ко дну, вода рухнет черной, давящей стеной, ворвется в легкие… Ударит, торжествуя, мертвый колокол. И Торбен Йене Торвен — бывший лейтенант, бывший помощник академика, бывший человек — встанет, спеша присоединиться к утопленникам, штурмующим Эльсинор.

На миг тоннель превратился в змеиное жало, раздвоившись. Издалека, сквозь толщу земли и камня, долетел глухой удар колокола. Торвен отчаянно замотал головой. Неужто — галлюцинации? Чудится плеск воды, вкрадчивый шепот за спиной. С потолка падают капли…

Нет тут никаких капель!

Здесь сухо. Работа с электричеством не терпит сырости. Каменная крошка скрипит под ногами. Пыльная кладка, паутина под потолком. Туннель перестал двоиться. И плеск воды утих. Хромой Бумажный Червь полз во чреве гиганта. Вот и желудок. Для червей он безопасен. Ползем дальше. А остальным — добро пожаловать!

Переварит, как миленьких.

Перед ними гостеприимно распахнулась крепкая дверь из дубовых досок. Так и оставить? Нет, слишком явный намек. Надо прикрыть, но не до конца. За дверью находилась круглая зала, шагов пятнадцать в поперечнике. В центре — толстая колонна, уходящая в потолок. На стенах горели масляные светильники. Панели из светлой липы — резьба, фигурные выступы.

Под ногами — толстый ковер; под ковром — слой асбеста…

Покрытие глушило звук шагов. Это позволило услышать: далеко, на том конце тоннеля, с треском вылетела дверь. Прорвались! Надо спешить. Осталось жалких семь шагов. Шесть. Пять.

Четыре…