Мехлис. Тень вождя

Основы будущей неудачи закладывались загодя, хотя с наступлением весеннего тепла, казалось, возрождалась не только природа, но и надежда защитников Крыма на поворот событий на фронте. Эти настроения высказывал и сам Лев Захарович в личной переписке: «Идет упорная борьба. Враг защищает каждую сопку. Он все еще надеется на весну, а мы стараемся его разочаровать».

Но очень скоро выяснилось, что оснований для оптимизма не было. В апреле положение советских войск осложнилось. Местные ресурсы — продовольственные, энергетические и другие — были исчерпаны. Не удалось возместить потери, понесенные в ходе февральско-апрельских боев и составившие более 225 тыс. человек. Тем не менее соотношение сил и средств было в пользу наших войск. Противник уступал: в живой силе — в 2, в танках — в 1,2, в артиллерии — в 1,8 раза. Немцы, правда, располагали большей по численности авиацией — в 1,7 раза.

Какие задачи ставились Верховным главнокомандованием в этот период перед фронтом? В многотомной «Истории Великой Отечественной войны 1941–1945» говорится, что «после нескольких неудачных попыток предпринять решительное наступление войска Крымского фронта по указанию Ставки прекратили активные действия и перешли к обороне». Если бы так. Всего за две недели до наступления немцев, 21 апреля, Верховный подтвердил задачу на продолжение действий по очистке полуострова от противника. И лишь 6 мая, то есть за сутки до вражеского наступления, Сталин приказал войскам Крымского фронта «прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности, путем захвата Кой-Асанского узла».

Сложилась противоречивая и очень опасная ситуация, когда группировка войск фронта оставалась наступательной, однако наступление все откладывалось, а оборона не укреплялась. Все три армии были развернуты в один эшелон, что сокращало глубину обороны и резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Самым неудачным оказалось построение войск 44-й армии генерала Черняка, по которой и пришелся главный вражеский удар. Достаточно сказать, что второй эшелон армии располагался на глубину всего 3–4 км от переднего края, а это давало противнику возможность осуществить прорыв не только тактической, но и оперативной обороны даже без смены позиций своей артиллерии.

Явно недостаточной была авиационная поддержка. Из 17 авиационных полков, входивших в состав ВВС фронта, только 8 базировались на аэродромы Керченского полуострова. Тыловые оборонительные рубежи фронта — Турецкий вал и Керченские обводы — существовали лишь на оперативных картах.

Нет оснований обвинять Мехлиса в категоричном отрицании необходимости обороны вообще. Значение глубоко эшелонированных оборонительных порядков ему было хорошо известно хотя бы по боям на каховском плацдарме в 1920 году на Южном фронте. Тому же учил и свежий опыт его участия в организации обороны Москвы на Резервном и Западном фронтах, в создании оборонительных рубежей на Северо-Западном и Волховском фронтах. То есть, повторимся, он не был противником обороны вообще. Но в конкретной обстановке апреля — начала мая 1942 года представитель Ставки уверовал в неспособность немцев к наступлению. «Не принимайте ложные маневры противника за истину», «надо смотреть вперед, готовить колонные пути и мосты, отрабатывать действия по разграждению» — на таких позициях, по воспоминаниям генерала Хренова, стоял Мехлис. Громя «оборонительную психологию некоторых генералов», он отрицательно влиял тем самым на командование фронтом.

«Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Л.3. Мехлис считал вредными, а меры предосторожности — излишними», — вспоминал и адмирал Кузнецов, побывавший 28 апреля вместе с маршалом Буденным на командном пункте Крымского фронта в селе Ленинское. Будучи уверенным в «слепоте» немцев, Лев Захарович отвергал самые скромные предположения, что им известно, где размещается штаб фронта. Подобная самонадеянность обошлась очень дорого.

Пренебрегая законами современной войны, диктовавшими настойчиво крепить оборону в тех условиях, которые сложились в Крыму, Лев Захарович обращался к привычному рычагу — наращивал политаппарат. По его запросу буквально накануне немецкого наступления из Москвы были отправлены 199 политработников.

10 мая на фронт выехало дополнительно 600 человек, а через несколько дней еще 201.