Мехлис. Тень вождя

Сомнительная, с точки зрения конечного результата, перетасовка кадров коснулась и командующих армиями. Ее избежал лишь командарм-51 генерал-лейтенант В. Н. Львов, несомненные достоинства которого не мог не оценить даже весьма мнительный Мехлис. Он даже упомянул Львова в телеграмме Сталину в числе тех лиц, которые могли бы сменить Козлова.

А вот на командующего 47-й армией генерал-майора К. Ф. Баронова пало особое подозрение. К его «разработке» представитель Ставки ВГК подключил особый отдел НКВД фронта, откуда вскоре получил компромат на Баронова. Генерал — член ВКП(б) с 1918 года, в 1934 году «за белогвардейские замашки» (? — Ю. Р.) был исключен при чистке, потом, правда, восстановлен. Родственники подозрительны: брат Михаил — участник кронштадтского мятежа, «врангелевец», живет в Париже. Другой брат, Сергей, в 1937 году был осужден за участие в контрреволюционной организации. Жена — «дочь егеря царской охоты». Сам Баронов изобличался в связях с лицами, «подозрительными по шпионажу». Сильно пьет. Штабом почти не руководит. Часто уезжает в части и связи со штабом не держит.

Участь генерала была решена. В феврале 1942 года он был переведен на Закавказский фронт заместителем командующего армией, где в следующем году умер. В командование 47-й армией вступил генерал-майор К. С. Колганов.

В 44-й армии после того, как получил тяжелое ранение командарм генерал-майор А. П. Первушин, его обязанности выполнял начальник штаба полковник С. Е. Рождественский. Мехлис резко возразил против утверждения его в этой должности, и командармом-44 стал генерал-лейтенант С. И. Черняк. Об истинной оценке обоих представителем Ставки свидетельствует сделанная им, правда, уже после эвакуации из Крыма запись: «Черняк. Безграмотный человек, неспособный руководить армией. Его начштаб Рождественский — мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенант».

Очень многие факты говорят о том, что шедшая уже почти год война не научила Льва Захаровича верить людям. Скорее наоборот: неудачи первых месяцев явно обострили традиционную для него подозрительность. С тем же жаром, с каким в свое время он слушателем Института красной профессуры разоблачал скрытых троцкистов, а редактором «Правды» громил «правый уклон», представитель Ставки выявлял и выкорчевывал теперь «чуждые элементы», повинные, по его мнению, в неудачах Крымского фронта. Он насадил атмосферу самого настоящего сыска, наушничества и негласного надзора, о чем свидетельствует приводимый ниже документ — спецсообщение начальника особого отдела НКВД 44-й армии старшего батальонного комиссара Ковалева от 20 апреля 1942 года:

«Согласно вашего распоряжения мной изучены настроения командующего 44 армией — генерал-лейтенанта Черняка и члена военного совета 44 армии — бригадного комиссара Сердюкова в связи с состоявшимся заседанием военного совета Крымского фронта 18 апреля с.г. После заседания, возвратившись к себе в землянку, Черняк в беседе с начальником штаба Рождественским, высказывая свое недовольство, заявил так: «Как мальчишку гоняют при всех подчиненных. Если не ладно — научи, а зачем это делать на совещании». И далее: «Хоть иди ротой командовать. Засыпался, но ничего, в Москву отзовут»…

На второй день, днем в беседе с генерал-майором Нанейшвили Черняк жаловался на придирчивое к нему отношение со стороны тг. Мехлиса и Козлова…»[147]

Из текста специального сообщения ясно, что подслушивались разговоры и других должностных лиц, в том числе члена Военного совета армии, начальника политотдела. Слежка была тотальная. В результате под горячую руку представителя Ставки попали и были заменены начальник политуправления фронта бригадный комиссар П. М. Соломко, начальник отдела кадров фронта подполковник И. А. Локтионов и ряд других должностных лиц.

Сохранились записные книжки, в которые Лев Захарович заносил свои оценки командиров и политработников. Они интересны, прежде всего, тем, что дают представление о качествах, которые в первую очередь привлекали в людях внимание сталинского эмиссара. Бросается в глаза также, что здесь нет ни единой положительной оценки. Приведем несколько записей (подчеркивания и сокращения Мехлиса):