Мекленбургская принцесса

В Ростоке молодым людям, в правду сказать, поначалу понравилось. Ну, а что, город большой, красивый, весь в камне. Девки, опять же, пригожие по улицам ходят, а не взаперти в теремах сидят. Но посланный с ними дядькой подьячий посольского приказу Семен Ножин забаловать недорослям не дал, а велел браться за учение. Сам-то он по-немецки мало-мало толмачить умел, и обмануть его — ирода — не получалось. Для дела просвещения Семену ничего жалко не было, хотя кроме крепкой палки ничего и не имел. Вот её-то он и пускал в ход, переиначив на чужеземный лад в шпицрутен, а чего обзываться-то? Батог — он и есть батог.

В общем, жили впроголодь, учились трудно, но не унывали, рассчитывая со временем вернуться домой и получить за муки, перенесенные на чужбине, вознаграждение. И тут как гром среди ясного неба! В Мекленбург приехал не кто-то, а сам митрополит Ростовский Филарет. А дальше ещё веселее — он в Росток пожаловал и пожелал увидеть студентов русских, поглядеть на их житьё-бытьё.

Ножин и прежде хуже всякой собаки был, а услышав про то, и вовсе как с цепи сорвался и велел недорослям привести в порядок одежу, да морды умыть, дабы они своими непотребными харями иерарха православной церкви в тоску не привели. А где тут рожа благообразная будет, когда кою неделю горячего варева не видели? С хлеба на квас перебиваются, то есть на пиво. Вот пиво у басурман хорошее, тут не отнять!

— Мир вашему дому! — пробасил Романов, заходя в отведенное для отроков помещение.

— С миром принимаем, — нестройно прогудели они в ответ и стали подходить под благословление.

Митрополит показался молодым людям совсем не злым, стал расспрашивать, каково поживают, усердны ли в науках, и давно ли были у причастия? С последним оказалось худо, поскольку посланный с ними инок занемог еще в Ругодиве, да там и остался, болезный, а иного им до сих пор не прислали.

— Не годится юношей без церковного окормления оставлять, — покачал головой Филарет и обернулся к сопровождавшему его монаху: — Брат Пахомий, каково разумеешь?

— Благослови, Владыко, — правильно все понял тот.

— Быть по сему!

— Государь мой добрый, — вдруг бухнулся на колени один из недорослей — Истома Дементьев. — Ослобони! Не дай загинуть в неметчине, отпусти душу на покаяние, разреши вернуться домой…

Глядя на него, стали смелеть и остальные и, горько жалуюсь на скудость, принялись молить его о возвращении в отчий дом.

— Давно ли науки изучаете? — нейтрально поинтересовался митрополит.

— Да уж второй год пошел…

— И много ли постигли?

— Да все, какие есть!

— Ишь ты! А ну-ка расскажите мне, вьюноши, о философии славнейшего мужа Аристотеля?

Студенты разом замолчали, будто наткнулись на невидимую стену, и лишь один из них, стоявший до сих пор смирно, кротко ответил:

— Не изучали мы еще сего, Ваше Высокопреосвященство. Тут бы до тривиума с квадривиумом добраться, да где там… Только-только немецкий, да латынь разуметь начали, чтобы хоть как-то профессоров понимать.

— Как зовут тебя, чадо?

— Сергием крестили, Владыко! Родионовым.

— А эти что же?

— Не гневайся на них, Владыко, да только живем в таком гладе, что мудрено не зароптать. Кормов получаем столь скудно, что впору милостыню просить. Истома вот, не в укор будь сказано, хотел уже в холопы запродаться, насилу отговорили. Да что там о хлебе толковать, в церкви божией сколько времени не были. Не к лютеранам же ходить, в соблазн себя вводя?

— Отчего так? — Филарет внимательно посмотрел на Ножина.

— Так уж вышло! — сокрушенно вздохнул Семен. — Государь велел купцам заботу о студентах русских иметь, а за то выделил им льготу, да приказал двор Гостиный поставить, только, сколько их тут, купцов-то тех? Поначалу кинулись торговать, да только, кто их тут ждал? Нет, шалишь, брат, всё иноземцы под себя подмяли, а двор тот давно впусте стоит.

— Так, значит, ничего и не получаете?

— Ну отчего же — ничего? Дьяк Рюмин, когда был в остатний раз, давал денег, да запропал куда-то. Стольник фон Гершов, дай ему Бог здравия, тоже толику серебра выделил, да с государевых вотчин велел прислать на каждого по пяти пудов ячменя, да пшеницы. Тем и живы.

— Нынче же скажу государыне о бедах ваших! — решительно заявил митрополит.

— Спаси тебя Христос, Владыко!

— А ты, Сергей, со мной пойдешь. Вроде побойчее прочих будешь.

— Из первых в науках! — подтвердил Ножин.

— Иди-иди, — пробурчал вышедшему вслед за иерархом русской церкви товарищу Истома. — Вернешься — отведаешь тумаков, чтобы знал, как от своих отбиваться. Договорились же просить у Владыки, чтобы ослобонил… Ой!

Неслышно подошедший сзади отец Пахомий услышал последние слова недоросля и цепко схватил его за ухо.

— Я тебе покажу, сукин сын, как от царевой службы леготу просить!