Мекленбургская принцесса (СИ)

Старшая дочь курфюрста была натурой страстной и увлекающейся. Её душа и сердце требовали действия, а положение диктовало необходимость покорности и смирения. Совмещать это было трудно, и она тщательно скрывала от других свои мысли. И вдруг - маленькая девочка так спокойно и здраво рассуждает о том, о чем она и думать боялась, не то, что говорить. Тут было о чем задуматься. В смятении она дослушала Клару Марию и отправилась к себе. Слезы её высохли, а в глазах зажегся огонь.

Шурка проводила Анну Софию скептическим взглядом и продолжила свой путь. Оказалось, что пока она беседовала с девушкой, Марта успела вернуться и ждала дочку в комнате.

- Где ты была? - встретила она её вопросом.

- Этот дворец такой большой, - пожала плечами принцесса. - Я просто немного заплутала. А что ты сказала гонцу?

- Что с нами всё в порядке и передала письмо для твоей бабушки. А теперь давай переодеваться, пока ты не измяла свой наряд. Он тебе еще пригодится.

Девочка покорно стояла перед матерью, давая ей возможность расстегнуть крючки, а кое-где и распороть нитки, а затем выскользнула из платья и, оставшись в одной сорочке, пошлепала к обычной одежде. "Что-то меня опять потянуло устраивать чужую личную жизнь" - запоздало подумала она. - "Может, мне брачное агентство открыть?"

Маркграфиня не забыла о своей идее заказать портрет принцессы Клары Марии и немедленно занялась поисками достойного живописца. Увы, художников в Берлине было не так много, а хороших и того меньше. Заезжих мастеров из Голландии в это время тоже не случилось, но тут на помощь пришел случай. В столице Бранденбурга проездом оказался Генрих Болланд, возвращавшийся из Кенигсберга, где только что закончил работу над портретом герцога Альберта Фредерика, к себе в Байрейт.

Он, можно сказать, был придворным художником прусского герцогского дома и, попав в Берлин, не мог не зайти во дворец, чтобы засвидетельствовать своё почтение дочери своего сюзерена.

- Как хорошо, что вы зашли, мастер, - обрадовалась Анна. - У меня есть для вас маленькая просьба.

- Ваши желания - закон для меня, - почтительно поклонился Болланд.- Вы, Ваша Светлость, вероятно, хотели бы заказать свой портрет?

- Верно, но не свой.

- Тогда чей?

- Посмотрите, мастер, вон туда.

- На детей?

- Да.

- А кто это?

- У нас гостит герцогиня Мекленбургская Катарина...

- Это дети Странника?

- Именно.

- Я слышал, при их дворе часто работали многие знаменитые голландцы.

- Это верно, мой друг, я даже слышала, что Катарина Шведская приглашала самого Абрахама Блумарта, чтобы тот написал портреты принца Карла Густава и принцессы Евгении. Но посмотрите внимательнее на старшую девочку. Да-да, на ту, которая играет со щенком.

- И кто же она?

- Это старшая дочь Иоганна Альбрехта - Клара Мария, родившаяся еще до того, как он женился на дочери шведского короля.

- Подождите, это та самая принцесса, о чудесном спасении которой от разбойников нынче толкуют на всех углах Берлина?

- Да, мастер, и я хотела бы, чтобы вы написали её портрет. Разве вас не прельщает возможность бросить вызов знаменитому голландцу?

- Вы искушаете меня, Ваша Светлость!

- Так мы договорились?

- Вы еще спрашиваете!

Живописец с энтузиазмом принялся за дело и для Шурки наступили тяжкие времена. Теперь каждый день ей приходилось по нескольку часов позировать мастеру Болланду. Ситуация усугублялась тем, что герцогиня Катарина собиралась как можно скорее покинуть Берлин, с тем, чтобы начать подготовку к переезду в Москву. Однако, не желая обижать гостеприимную хозяйку, она всё же согласилась задержаться на несколько дней, необходимых для работы придворного художника.

- Ваша Светлость! - старался урезонить принцессу Клару Марию мастер. - Не могли бы вы не шевелиться? Иначе ваше изображение будет далеко от идеала.

- Могу себе представить, - хмыкнула Шурка.

- Вот и стойте смирно.

- Слушаюсь и повинуюсь!

- Нет, это решительно невозможно! - всплеснул руками портретист, когда его модель в очередной раз дрогнула. - Вы ни секунду не желаете находиться на месте...

- Простите, мастер, - повинилась девочка, - но мне ужасно трудно стоять подобно истукану. Кстати, можно мне посмотреть на вашу работу?

- Смотрите, - пожал плечами художник - довольно почтенного вида дяденька примерно сорока лет от роду.

- Это что же, - изумилась непоседа, - вы только-только начали моё лицо?

- Разумеется! Мне от вас больше ничего не нужно. Для того чтобы написать платье, я найду более спокойную натурщицу. Пока же я напишу эскиз с вашим лицом, а позже перенесу его на основное полотно.

- Неужели у меня такой глупый и напыщенный вид? - снова нашла к чему придраться непоседа.

- Это парадный портрет, моя госпожа. Вам полагается быть на нем важной и величавой, как это подобает принцессе!

- Скука смертная!

- О майн Готт! - застонал Болланд и счел за лучшее выйти, чтобы дать себе время немного успокоиться.