Мекленбургский дьявол

– Интересно, ханы их в походы тоже подарками заманивали?

– Насколько я знаю, нет. Просто если кто-нибудь отказывался, в следующий раз сам становился целью набега.

– Может быть, так и надо? А то, понимаешь, нянчимся со всякими…

– Вот когда мы в Азове да в Керчи крепко сядем, тогда можно будет и по-другому разговоры вести. А пока – толку? Пустыми угрозами делу не поможешь, а только озлишь гордых горцев.

– Тоже верно. А жаль, несколько тысяч черкес сейчас пришлись бы очень кстати. Ладно, война войной, а обед по расписанию. Что там у вас на второе, несите уже! И распорядись, пусть кофе сварят!

Отправляясь в поход, я разрешил Анциферову и Рожкову расположиться вместе с детьми во дворце паши. Рассудив, что места там много, а мне, пока идут военные действия, все равно придется еще не раз сменить резиденцию. В крайнем случае можно и флагманом обойтись, благо все необходимое на «Святой Елене» есть.

Чего я не учел, так это того, что меня ранят. Ноге теперь нужен покой и регулярные перевязки, а вокруг смесь детского сада с пионерлагерем, причем для неблагополучных подростков. И выгнать рука не поднимается, дети и так натерпелись.

Надо отдать должное моим порученцам. Подопечные их напоены, накормлены и обихожены. Ну и одеты, конечно. О последнем следует рассказать особо. Попали к нам подростки, что называется, кто в чем был. Кто в более или менее русских рубахах и портах, кто в татарских обносках, а иные в таком рубище, что нищие постыдились бы надеть.

Сын боярский Рожков, разумеется, постарался раздобыть для них хоть какой-то одежонки, благо в захваченном городе это было нетрудно. Другое дело – мой дьяк. Являясь от природы человеком методичным, Первушка решил обмундировать всех единообразно, для чего с помощью приданных ему стрельцов конфисковал необходимое количество тканей и загрузил работой местных портных.

И все бы ничего, но для него эталоном ученической формы была та, которую носили в Славяно-греко-латинской академии. То есть подрясник из небеленой хлопковой бумажной ткани. А для холодов расстарался им справить длиннополые зипуны из грубого темного сукна местной выделки. В качестве головных уборов валянные из козьей шерсти колпаки, а на ногах – чувяки из мягкой кожи, или как их еще называют, ноговицы. В общем, когда я появился в своей резиденции, меня встретили две шеренги маленьких и не очень монахов. Ну или точнее, послушников. Слава богу, хоть в ноги не упали, ограничившись общим поясным поклоном.

– Это что? – искренне удивился я.

– Где, батюшка? – широко распахнул глаза Анциферов.

– Я спрашиваю, почему дети так одеты?

– А как иначе, если твоя царская милость их учить велели? – изумился Первак и процитировал строку из общежительного устава академии, регламентирующего одежду студентов: – «Всякому учащемуся надлежит иметь вид скромный, а платье носить одинаковое, никоторому не выделяясь, свято памятуя, что перед светом просвещения все равны, яко и перед Создателем!»

Крыть было нечем, особенно с учетом того, что автором значительной части этого чудного документа был не кто иной, как венценосный основатель учебного заведения. То есть я!

– И царевича так же одел?

– Государь наследник, – тяжко вздохнул незадачливый предтеча Макаренко и Песталоцци, – сказал, что сие убожество даже под страхом дыбы не наденет.

– И Петька тоже?

– Что сей вьюнош сказал, – еще сильнее поджал губы дьяк, – мне своему государю и повторить зазорно.

– Кстати, где они?

– Ждут ваше величество.

– А почему не вместе со всеми?

– Разве прилично царственному отроку вместе с вчерашними полоняниками?

– Твою ж мать! – только и смог вымолвить я в ответ.

– Али не так что сделали? – искренне огорчился помалкивавший до сих пор Рожков.

– Да не то чтобы, – замялся я, не зная, как сформулировать претензию. – Скажи лучше, как твой сын?

– Николка-то? – заулыбался счастливый отец. – Слава богу, здоров. Да вон он в числе прочих стоит.

– А остальные? Доктора их осматривали?

– А как же. Особенно господин Попел старается. Не единожды к нам заглядывал и недужных пользовал.

– Помню, у вас еще девочки были.

– Отчего же были. И сейчас есть. Прикажете привести?

– Нет, пожалуй, потом посмотрю. А они тоже тут?

– Нет, государь. Девок в соседнем доме разместили да караул покрепче приставили.

– Что так?

– Так ведь немало таких, что уже в возраст входят. Казачки грозили покрасть себе в жены.

– Что, уже такие взрослые?

– Ага. Более половины старше двенадцати, а есть и четырнадцать.

– Охренеть! – едва не поперхнулся я от услышанного. – Так, до моего отдельного распоряжения никакого «в жены»! Уяснил?

– На все твоя царская воля, – по-своему понял мой запрет Рожков. – Оно и впрямь, солдатам или стрельцам тоже женки нужны, а донцы себе еще сыщут.

– Места хватает? – вернулся я к более насущным делам.

– Да покуда хватало, – задумался сын боярский. – А вот теперь даже не знаю. Была у меня мыслишка, да только опасаюсь, не прогневаешься ли ты?

– Говори, там разберемся.