Мексиканская готика

Старый, да. Они приехали сюда в 1885 году. Даже если Говард Дойл был тогда молодым мужчиной, прошло почти семьдесят лет. Сколько же ему? Девяносто? Ближе к сотне? Должно быть, он был уже почти что стариком, когда родился Вирджиль. Ноэми снова потерла плечи.

– О, вы, наверное, замерзли, – сказал Вирджиль, поставил масляную лампу на пол и начал развязывать халат.

– Я в порядке.

– Нет, наденьте.

Он накинул халат на плечи девушки. Халат оказался большим – Вирджиль был высоким, в отличие от нее. Ноэми равнодушно относилась к высоким мужчинам, она просто пробегала по ним взглядом. Но в эту секунду она почувствовала себя неуютно, все еще взволнованная этим дурацким сном. Девушка запахнула полы халата и опустила взгляд на ковер.

Вирджиль поднял лампу:

– Я провожу вас в комнату.

– Не нужно.

– Нужно. Иначе вы можете упасть в темноте. Здесь ведь очень темно.

И снова он был прав. Коридор освещало несколько тусклых лампочек, но между ними царили большие пространства тьмы. Свет лампы Вирджиля был жутковато-зеленым, но, с другой стороны, это все равно свет. Ноэми уже не сомневалась, что этот дом населен призраками. Она была не из тех, кто боится скрипов в ночи, но именно в эту секунду ощущала присутствие злых существ, как в историях Каталины.

Пока они шли, Вирджиль молчал, и хотя от каждого скрипа половицы Ноэми вздрагивала, это было лучше, чем разговаривать с ним. Она просто не смогла бы болтать в такой момент.

Я как ребенок, подумала она. Боже, брат посмеялся бы, увидев ее сейчас. Рассказал бы всем, что Ноэми теперь почти верит в Эль Кукуя[19]. Мысли о брате, семье, о Мехико были приятными. Они согревали лучше, чем халат.

Добравшись наконец до своей комнаты, Ноэми перевела дух. Она вернулась. Все хорошо.

– Если хотите, можете оставить лампу себе, – сказал Вирджиль.

– Нет. Тогда вы споткнетесь в темноте. Минутку, – сказала она и потянулась к полке у двери, где оставила подсвечник с херувимом. Взяла коробку спичек и зажгла свечу. – Да будет свет. Видите? Все хорошо.

Она собралась снять халат, но Вирджиль остановил ее, положив руку на плечо:

– Вам идет моя одежда.

Такой комментарий был неприличным. При солнечном свете, в присутствии других людей он мог бы сойти за шутку. Однако ночью, да еще таким интимным тоном… Ну нет. Как ни странно, Ноэми поняла, что не может ответить. «Не выставляйте себя дураком», – собиралась она сказать. Или даже: «Мне не нужна ваша одежда». Но не сказала ничего, потому что его комментарий был, если подумать, не так уж и плох, и к тому же не хотелось начинать ссору посреди темного коридора из-за ерунды.

– Ну, тогда доброй ночи, – сказал Вирджиль, делая шаг назад.

Он улыбнулся, держа лампу на уровне глаз. Вирджиль был привлекательным мужчиной, и улыбка была приятной – может быть, чуть дразнящей, – но в выражении его лица было нечто такое, что никак не вязалось с улыбкой. Ноэми это не понравилось. Внезапно она вспомнила свой сон, раздувшегося мужчину в кровати… И кажется, в глазах Вирджиля снова появился этот оттенок, блеск золота среди голубого.

Девушка заморгала и уставилась в пол.

– Вы не пожелаете мне доброй ночи? – изумленно спросил Вирджиль. – И никаких спасибо? Это было бы грубо с вашей стороны.

Ноэми подняла глаза:

– Спасибо.

– Получше закройте дверь, а то опять начнете бродить по дому, Ноэми.

Вирджиль снова подкрутил лампу. Его глаза были голубыми, без всякого намека на золото. Он взглянул на нее и, отступив от двери, пошел по коридору. Ноэми наблюдала, как плывет зеленое свечение, потом дом погрузился во тьму.

12

Насколько же дневной свет все меняет! Ночью, вернувшись в комнату, Ноэми натянула покрывало до подбородка, борясь со страхом. А теперь, глядя на небо через окно, она считала произошедшее разве что неловким.

Ее комната при открытых портьерах казалась не особо ухоженной и унылой, но вряд ли в ней прятались призраки.

Привидения, проклятия, пфф!..

Ноэми надела блузку с длинными рукавами бледно-кремового цвета и темно-синюю юбку со встречной складкой, а туфли выбрала без каблуков. Вниз она направилась раньше назначенного времени. Побродила по библиотеке, остановилась перед полками с томами по ботанике. Наверное, Фрэнсис получил свои знания о грибах, перелистывая вот эти изъеденные молью и плесенью страницы.

Вскоре появился Фрэнсис.

Этим утром он был молчалив, и Ноэми не стала его теребить. Она вертела в руках сигарету, но пока не зажигала. Ей не нравилось курить на пустой желудок.

Фрэнсис довез ее до церкви, и Ноэми решила, что, наверное, именно здесь они каждую неделю оставляли и Каталину, когда ее кузина еще ходила в город.

– Я заберу тебя в полдень, – сказал он. – Времени хватит?

– Да, спасибо, – ответила Ноэми.

Он кивнул ей и уехал.

Девушка сразу направилась к домику знахарки. Женщины, стиравшей белье в прошлый раз, не было видно, бельевую веревку покачивал ветерок. Городок еще спал. Однако Марта Дюваль уже бодрствовала: она выставляла тортильи подсохнуть на солнце, несомненно, для приготовления чилакилес.

– Доброе утро, – поздоровалась Ноэми.

– Привет. – Пожилая женщина улыбнулась. – Ты вернулась вовремя.