Мелкий принц

В уборной Ветрову снова стало не по себе. Сначала он не обнаружил в зеркале отражения, когда мыл руки. Затем не поддалась щеколда. Ноги сделались совсем тяжелыми, и он забарабанил в дверь. Когда высоколобый мороженщик открыл, а за его спиной Ветров увидел двух женщин, он вспомнил, что никакой дочери с ним не было, и разревелся.

Медсестры помогли встать. У них были белоснежные халаты и зубы. Они вывели старика на воздух и сели рядом на скамье. Ветров без устали разглядывал пятна на своих руках, раскачивался и повторял слово «ветер». За его спиной в телефонную трубку ругался мороженщик. С его крепкой шеи свисал стетоскоп.

– Никаких больше поездок. Пусть сюда аппарат привозят. Я потом через одного привожу в чувство.

Доктор провел указательным пальцем по экрану и убрал телефон в оттопыренный карман халата.

Перед Ветровым на лужайке мясистый садовник возился с косилкой. Лица его не было видно. Он стоял к Ветрову спиной. Разглядеть можно было только густо заросшие руки и розовую блестящую предзакатную лысину.

Старик вспомнил, что плохо видит, и это помогло ему вернуться в себя. Он отходил, как отходят от дурного сна, неспешно растворяясь в знакомых мелочах: трещинах на стене, расположении стриженых кустов, капающем кране.

Запустив машинку, садовник радостно запел, уводимый дребезжащим механизмом прочь от Ветрова, туда, где трава еще не была ровной.

Когда старик успокоился целиком и безразлично принялся крошить хлеб желторотым скворцам, медсестра помоложе тихо спросила:

– А у него дочь-то была? Или тоже придумал?

– Не знаю. Посмотри в деле. Или спроси у… – и она кивнула в сторону врача.

Тот вел под руку высохшую старуху и как будто увлеченно ее слушал.

Но новая медсестра забыла спросить и посмотреть не успела. Она опаздывала на свидание, и трепет поглотил все неприятное, увиденное за день.

Одно преступление

Поворот на город Шуйск Сажин проспал. В дороге он листал дело, интуитивно выбирая значимые показания и запоминая размер ущерба в численном выражении. Утомленный кражей, такой же скучной, как и город, в котором она произошла и в который его незаслуженно послали, он прильнул виском к стеклу, и мельтешение леса увлекло его в сон раньше, чем он успел вздохнуть о своем незавидном положении. Ему снился бассейн: двадцать пять метров на десять, с пятью душевыми кабинами и двумя парными. Он плыл по пустой дорожке и возмущался: «Как же не построили? Вот же он! Запах хлора. Вода». Колесо угодило в очередную яму, голова качнулась, Сажин вздрогнул, проснулся и потер переносицу. Бассейна не было, зато был Шуйск в конце проселочной дороги, изрытой, разбитой и местами затопленной.

– Останови, – сказал Сажин и вышел, как только машина встала у обочины. Второй автомобиль, следовавший за Сажиным, поравнялся с ним и тоже замер. На следователя вопросительно смотрел помощник.

– Езжай вперед, Паша. Устройся. Я скоро догоню.

Сажин махнул в сторону города, после чего заложил за спину руки, сгорбился и, похожий на шахматного коня, сам отправился по направлению к Шуйску.

Следователь ступал осторожным, мелким шагом, огибая лужицы, обходя грязь. Его водитель тихо катился следом на почтительном расстоянии. «Должно же быть объяснение тому унынию, что наводят глухие периферийные городки, – гадал Сажин. – Может, избыток пространства?»

Из-за дерева выглянула стела с медной рыбкой в навершии. Сажин сощурился перед табличкой: «Знаменитый Рюминский Карась». Он горько улыбнулся, чем усугубил и без того глубокие борозды морщин на вислых щеках. Немало ему довелось перевидать таких вот мест, с чепуховыми памятниками и одинаковыми преступлениями. Все на одно лицо эти единоутробные райцентры. В город всегда ведет рыхлая дорога. Она редко бывает прямой и петляет через просеки каких-нибудь гадких тополей. В просвете между этими деревьями-часовыми обязательно мелькает одно и то же поле, некогда хлебное, а ныне безработное. А в точке, где обрывается поле со ржавыми лопухами, начинается водоем. У каждого такого города есть выхолощенная набережная, протянутая вдоль поймы. Она покрыта брусчаткой, как протертые обои цветным ковром. Перед Сажиным встал указатель: «Озеро Рюминское». Белая стрелка направляла в сторону придорожного забора из борщевика, за которым не было видно ничего. За нижнюю раму знака уцепился поползень. Он висел головою вниз и вопросительно тянул шею в сторону Сажина. Следователь замер. Его беспокоило жгучее покалывание в правом боку, которое отдавалось по всей брюшной полости, когда он ступал на левую ногу. Он прислушался к себе и подслушанным остался недоволен. Желтая рука, высвобожденная из перчатки зубами, потянулась к птице. Ему внезапно и остро захотелось почесать ее пушистое брюшко, все в нежных белых перьях.

– Лучше через поселок. Навигатор ведет, – водитель вспугнул птичку, и Сажин посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.

Тот растерялся, пожалел и отвел глаза. Сажин плюнул, еще немного для пущей неловкости побуравил несчастного и двинулся дальше.