Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

— Я не знаю, — шепчу в его губы и сразу же, только для него, молю. — Поцелуй меня.

Его губы осторожно накрывают мои, как должно было быть в первый раз, когда в груди зарождается страх перед неизвестным. Он оттягивает нижнюю и прикусывает ее, заставляя меня испустить едва уловимый стон. И все барьеры вмиг рушатся. Мы горим в пламени друг друга. Мы не можем остановиться. Мы дышим в унисон.

— Я люблю тебя, — шепчут его губы впервые за все время, что я знакома с ним.

Мое сердце готово выскочить из груди на крыльях, что подарили ему его слова, и я отвечаю ему, на секунду отрываясь от поцелуя:

— Я больше…»

Я была счастлива, поистине счастлива в тот момент, но если бы я только знала, какую боль он причинит мне сейчас. Я бы никогда, ни-ког-да, не ответила бы ему взаимностью. Потому что то, что я испытывала сейчас, разрывало меня на ничтожно маленькие кусочки с маниакальной сосредоточенностью. До такой степени искусно, чтобы я больше никогда не смогла собрать в себе эти чувства заново. Чтобы я никогда больше не смогла увидеть этой картины целиком, чтобы навсегда во мне осталась эта уничтожающая боль и я ничем и никем не могла утолить ее.

Очередное воспоминание нахлынуло на меня, заставляя все тело пробраться дрожью. Наш первый раз, чарующий и необыкновенный, наполненный тысячами эмоций, что зародились между нами, образовывая нерушимую связь, как мы тогда думали. В тот миг ничего не имело смысла, кроме жара наших тел, кроме чувств, поглощающих нас.

«Все смешалось; от нежного и осторожного парня не осталось и следа. Передо мной предстал настоящий, жаждущий страсти и огня, распаляющего сердце, Морозов с присущей ему похотью и страстью в глазах. Его губы опаляли мою кожу, а руки ласкали и дарили ни с чем не сравнимое наслаждение. Сладостная нега поглощала меня раз за разом, и не было этому дурману ни конца ни края.»

Мне стало дурно от этих мыслей, дурно от воспоминаний о том, что между нами было, что я чувствовала к нему. Я ненавидела себя за эти чувства. Ненавидела себя за слабость перед ним. Я вспомнила все до последней капли. Всю боль, что он причинял мне. Его измену после того, как мы в первый раз поссорились, с секретаршей его отца. Его несдержанность и вспышки агрессии, часто проявляющиеся по мелочам, каждый раз задевающие меня. Его упертость и нежелание слушать кого-то кроме себя, вследствие чего мы постоянно ссорились. Его нежелание принимать правду и отторжение ее, даже если она была спасением для него.

Неконтролируемый, агрессивный, безудержный, подчиняющийся лишь своим желаниям и никак иначе. Таким он был внутри: холодным и отстраненным. И в этом мире кристального льда ему было комфортно, и никто ему не был нужен. Он просто не может сосуществовать с кем-то. Он привык быть один. Привык бороться со своими призраками сам и не нуждался в помощи, которую я пыталась предложить ему. А я больше не могла с этим мириться. Не могла просто так прощать ему ту боль, что он привык причинять мне. И не хотела.

Я больше не стану прощать ему этого. Больше никогда. Ни в этой жизни, ни в какой другой. Он умер для меня. Его не существует, и никогда не существовало.

Глава 48

Прошла неделя моих беспросветных рыданий и терзаний. Я не смогла заставить себя появиться в академии и просто валялась дома, просматривая сопливые романтичные комедии попеременно с ужасами и расчлененкой. Родители, что поначалу пытались у меня что-то выпытать, бросили все уже через несколько дней, давая мне время прийти в себя, за что я была им благодарна. Анька же приходила ко мне каждый день, рассказывая о том, что было на парах, и старалась вытащить меня на учебу, но все ее попытки были тщетны. Я отрицала любую возможность встречи с Морозовым и попросту предпочитала прятаться в родных стенах, нежели стараться избегать его в академии.