Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

Отрицания с восклицаниями сыпались из меня лавиной, в то время как парень душил в себе улыбку, и только искрящиеся глаза выдавали его с потрохами. Издевается, гад! Я постаралась вырваться из его цепких рук, но все мои старания пропали без толку, когда он просто сгреб меня в охапку и, смеясь, потащил к выходу из комнаты.

— Морозов, ты невыносим! — обиженно выкрикнула я, все еще будучи прижатой к его груди.

— Да ладно тебе, мелкая, если бы ты только видела свое лицо.

Максим продолжал заливаться звонким смехом, пока нес меня вниз на кухню. Я нахмурилась, что-то бурча себе под нос.

— Лера, не будь такой занудой, — прошептал он мне на ушко, нежно целуя его.

— А я и не занудствую, это ты издеваешься, — пробубнила я.

— Ага, как же.

— Кстати, а Кира действительно того?

Мое любопытство когда-нибудь точно меня погубит.

— Того что? — игриво переспросил Максим.

— Сам знаешь что.

И почему я так неустанно краснею, когда думаю об этом. Это ведь не запрещено? Так ведь? Впрочем, в любом случае, мне этого пристрастия не понять.

— Она бисексуальна: ей одинаково нравятся что девочки, что мальчики. Хотя в последнее время она больше по мальчикам, — спокойно ответил Макс, отпуская меня на первом этаже.

— А-а, ясненько, — протянула я и направилась к ребятам, заждавшимся нас.

Глава 28

Быстро разделавшись с пиццей, мы вчетвером смотрели экранизацию повести Стивена Кинга «Туман». Я люблю ужастики до одури, а сейчас, получив возможность прижиматься к желанному парню и чувствовать, как его пальцы бережно гладят руку, переплетаются с моими пальцами и снова повторяют свои манипуляции; я была счастлива и улыбалась как идиотка, по-другому не скажешь. По фильму кого-то съедают и убивают, а я во все тридцать два улыбаюсь, не идиотка ли? Вот и я говорю, идиотка.

Положив голову на плечо Максима, я потерлась носом о его шею, блаженно вдыхая пьянящий аромат одеколона. Нежно прикусив бьющуюся жилку, я сразу же поцеловала его, чувствуя, как мышцы на его руках напряглись.

— Дразнишь? — шепотом спросил он.

— Не-а, мне просто нравится чувствовать тебя рядом.

Морозов едва заметно улыбнулся, сильнее сжимая меня в своих объятиях. Его пальцы небрежно стали перебирать мои волосы, в то время как я вырисовывала замысловатые узоры на его груди через тонкую ткань футболки. Он и я. Мы прекрасно знали, чем закончится этот вечер, как только забегают титры на экране, как только мы пожелаем ребятам спокойной ночи и поднимемся к себе. Но никто из нас не торопился. Мы выжидали. Отсчитывали минуты. Едва уловимыми, невинными жестами касались друг друга, чувствуя, как предательски быстро начинает биться сердце в предвкушении.

Он крепко сжимал мою руку в своей руке, постоянно поглаживая ладошку большим пальцем, пока я не спеша шла за ним в нашу комнату. Мы не стали включать свет, отдав предпочтение слабому освещению, исходящему от камина. Его глаза, переполненные красками теплых чувств, всматривались в меня, в то время как руки медленно снимали мою кофту, после чего принялись за джинсы. Оставив меня в одном белье, Максим попытался притянуть меня к себе. Но я показала ему жестом «нет» указательным пальчиком, и на его лице отразилась ухмылка, когда мои руки стащили с него свитер и я легонько толкнула ладошкой его в грудь, чтобы он сел на кровать. Нам нравилась тишина и полные желания взгляды, которыми мы неустанно награждали друг друга. Мы не хотели рушить сказку, созданную нашими сердцами, не хотели произносить лишних, бессмысленных слов. Мы желали наслаждаться друг другом. Дарить себя без остатка. Погружаться с головой в омут бесконечно ласкающих наши души чувств. Я прильнула к губам, в то время как его руки с силой сжали мои ягодицы и он приподнял меня, усаживая верхом на себя. Упоительно нежно он отвечал на мой поцелуй, переплетая наши языки в сладостном танце, неустанно прижимая меня к себе. Никогда бы не подумала, что сам Морозов может быть таким ласковым. Вечно брутальный, дерзкий и нахальный, он представал перед верными друзьями, толпами своих поклонниц и, в принципе, перед всем обществом, что его окружает. А сейчас он был совершенно другим. Моим… Родным…