Мелким не место в жизни баскетбола (СИ)

Слабость окутывала мое тело после теплого совместного душа, мне хотелось лишь прижаться как можно ближе к Максиму и беспечно заснуть в родных мне руках. Я выводила замысловатые узоры на его груди, а он перебирал мои волосы и всматривался в метель за окном.

— Ты интересовалась моей матерью…

Его голос разрезал тишину, а я попыталась заглянуть в изумрудные глаза, но он продолжал следить за стремительно падающим снегом.

— Наверное, мне не стоило лезть к тебе с подобными вопросами, — несмело прошептала я.

Морозов шумно выдохнул и прикоснулся губами к моей макушке. Я видела, как ему трудно решиться на этот разговор, чувствовала, как он борется с самим собой, взвешивая все «за» и «против». Но я не стала торопить его, лишь сильнее прильнула к нему, оставляя поцелуй на его груди.

— За последние два года я узнал многое из того, что знать детям о своих родителях явно не стоит…

Горькая усмешка отразилась на его губах.

— Мой отец как-то раз возвращался со своим другом из командировки домой. Зима была еще суровее, чем сейчас, и у них, как на зло, сломалась машина. Во избежание замерзания на смерть, они решили заночевать в придорожной забегаловке, где и работала моя мама. Она понравилась ему, о чем он открыто ей и сообщил. Однако девушка не разделяла его энтузиазма и отказала моему отцу. Но он не тот человек, который легко отступит от своей цели. Изо дня в день он одаривал девушку всевозможными подарками на протяжении нескольких месяцев, но она оставалась холодна к нему. И именно тогда он бросил своих ищеек по всей ее подноготной, которые в момент нарыли информацию о том, что мать девушки при смерти и ей требуется дорогостоящая операция. Отец сделал ход конем, он предложил ей сделку: одна ночь с ним, и он оплачивает операцию и постоперационный период. Как ни странно, но девушка согласилась. Чего стоит честь по сравнению с жизнью…

Я молчала, внимательно вслушиваясь в его слова, и боялась сказать хоть что-то, что может снова закрыть его от меня. Хоть внутри меня разрывали противоречивые чувства.

— Отец просчитал все до мелочей, но не учел лишь один момент: эта ночь станет для него роковой. Все его надежды на то, что его одержимость ею пройдет после того, как он возьмет ее, развеялись мгновенно. И он решил оставить ее себе. Ссылаясь на то, что теперь она должна принадлежать только ему. Он похитил, точнее, попросту не выпустил ее из дому. И она стала пленницей в золотой клетке. Отец больше не стремился нравиться ей, делать подарки и попросту угождать и потакать ей во всем. Он сделал ее своей собственностью, когда хотел — пользовался, когда хотел — издевался, и, в принципе, делал все, что ему угодно. Она много раз пыталась сбежать, но всякий раз ее возвращали, и он избивал ее, жестоко избивал.

Мое дыхание сошло на «нет», я слушала и просто не могла в это поверить… Рука Максима сильнее прижала меня к нему, а его взгляд все так же был направлен в темноту за окном.

— Год за годом моя мать жила в унижении и полном подчинении моему отцу, пока не забеременела мной. Сначала она стремилась избавиться от меня, но под надзором отца и его прихвостней ей это не удалось. Да и со штампом в паспорте она уже тоже ничего не могла сделать. Позже ее смыслом жизни стал я: она бросила попытки к бегству и даже попыталась наладить жизнь с отцом. Однако идиллия длилась недолго. Отец загулял, и мать потребовала развода, как и следовало ожидать, он отказался. Тогда все началось снова. Нескончаемые ссоры, вдребезги разбитые вазы, избитое тело моей матери и вечные слезы на моих глазах. В конечном счете, она попыталась бежать вместе со мной, но ни черта у нее не получилось. В этот злосчастный вечер отец избил ее до полусмерти, а когда она оправилась, то узнала, что потеряла ребенка. Второго ребенка от ненавистного ей мужчины. И в этот момент в ней что-то сломалось. Моя мама перестала быть собой, а через неделю просто исчезла. Отец же сказал, что она погибла в автокатастрофе, и я ему, конечно же, поверил. И верил на протяжении десяти лет. А потом ко мне случайно попали некие бумаги из прошлого, и я стал самостоятельно исследовать свою биографию. Конечно, постоянно ругаясь с отцом, который пытался от меня все скрыть.

Максим подкурил сигарету и достал пепельницу из тумбочки, продолжая лежать рядом со мной, укрытый лишь по пояс одеялом. В то время как я слышала, как бешено бьется его сердце, продолжая молчать и сдерживать наворачивающиеся на глазах слезы.

— И вот совсем недавно мне позвонили и сказали, что она жива. Понимаешь, моя четырнадцать лет считавшаяся мертвой мать — жива?! Черт! Я ненавижу этого гребаного ублюдка! Ненавижу!

Я крепко обняла его за шею, притягивая к себе, целуя его лицо. Мне так хотелось разделить с ним его боль, но я не знала, как это сделать. Мое сердце разрывалась на части от его взгляда, полного горечи и отчаяния, и я ничего не могла с этим сделать.

— Мне так жаль… — шептала я в его губы.

— Я так люблю тебя, ты единственная, кому я доверился, полностью доверился.