Мелкинд Виллейн

Тяжёлая челюсть вожака ходуном, из необъятной глотки хохот, толстый палец указывает на всех по очереди.

– Сегодня один из вас предстанет перед Хозяином. Кроме мелкого. Его ждёт кое-что похуже!

Унрулия замерла испуганной птицей, но мясистый палец вождя миновал Эритора, остановился на мне. Я вскинулся обиженно.

– Хозяин обожает крепкие берцовые кости, высасывать мозг, – продолжил вожак, палец как указатель на Джетсете. Перевёл на Рилайну. – Любит и мясцо под нежным женским жирком!

– Хорошо, детей не ест, ваш Хозяин! – встрял я, в голове план.

– Как не ест? – делано изумился вожак. – Ещё как ест, чужих, само собой.

Унрулия прожгла взглядом, я чувствую две дыры ото лба до затылка. Я дёрнул веком так, чтобы вожак не увидел, но в ярости не заметила и Унрулия, вскочила.

– Ах ты, мелкий прохвост! Скормить Эритора заместо себя хочешь?

– Почему мелкинда нельзя есть? – заголосила Рилайна. – Чем он лучше нас?

Вожак слегка опешил от бабьей атаки.

– Не лучше – хуже! Колдун, ждёт его другая участь, уж лучше быть съеденным, чем попасть в руки Благодетеля! – разговорился вожак, поёжился сам от последних слов.

Унрулия не услышала или делает вид, шагнула к вожаку, стоит во весь рост, всего на пол-ладони ниже.

– Заруби на своём трижды ломанном носу! Сына не дам, горло тебе перегрызу!

Вожак отступил на шаг под напором и глядит с интересом. Губы дрогнули в усмешке.

– Вот и ладненько, раз начали выбирать – кто, продолжайте. Вернусь через час за… за обедом! Ха-ха-ха-ха!

Вожака согнуло от хохота так, что пришлось опереться на копьё. Эритор жмётся в ужасе, меня продрал мороз. Вожак резко замолк, острие копья метнулось к шее Джетсета. Бронзовый кончик сияет кромкой, острый, хоть брейся, слегка кольнул.

– Впрочем, можно по-другому. Я вас всех отпущу, всех, кроме колдуна. Если этот, – предложил неожиданно вожак, кивая на принца, – сумеет пустить мне кровь в схватке, – продолжил вожак, загибает один за другим пальцы, – три раза!

– А если нет? – прохрипел принц.

– А если нет, – рявкнул вожак, – отправишься на копье к Хозяину! Муа-ха-ха-ха-ха!

Хлопнула дверь, из-под крыши посыпалась дрянь, следом шлёпнулось осиное гнездо. Пара ос, злые как цепные псы и крупные, с палец, ринулись искать обидчиков. Рилайна завизжала, бросилась в угол, выставив тугой сочный зад. Я еле успел поймать одну, уже выставила жало. Вторая оса не решилась атаковать, ужужжала вверх, в щель под скатом крыши.

Джетсет заметил удивлённо:

– Ты быстр, слишком быстр. Вышел бы отличный наёмный убийца: мал, неприметен. Мне следовало быть осторожнее, тогда, на площадке.

– Благодарю, сэр Джетсет, – вежливо ответил я, выделяя «сэр». Джетсет дёрнулся как от пощёчины. – Увы, убивать за деньги мечтаю гораздо меньше, чем рыцарствовать.

– О чём вы, надо выбрать, кого съедят! – сказала Рилайна, взгляд скользит по формам Унрулии, сверху вниз и обратно, задержался на полных бёдрах. Та только фыркнула.

– Почему бы Его Высочеству наследному принцу Джетсету не спасти всех нас, победив амбала? – предложила Унрулия.

Кровь схлынула с лица принца, с той его половины, что цела. Пока цела, читается в глазах. Я поспешил добавить:

– Выбора нет, идти принцу. Кто сказал, что съедят одного? Сегодня один, завтра второй. Вот если победить, устрашённые смердюки отпустят. Решайтесь, Ваше Высочество!

Джетсет хмыкнул:

– Как мелкинд заговорил уважительно, когда шкура жмёт!

Я пожал плечами на шпильку.

– Напоминаю, Ваше Высочество, обо мне речи в уговоре нет.

– Каким оружием биться? Привычен к мечу, копьё, признаться, держу как крестьянин оглоблю!

Рилайна что-то сказала, но я уже не слышу, всё внимание к Унрулии. Та встала, шагнула к двери, сильный стук прервал Джетсета на полуслове.

– Чего долбишь, рано, Хозяин спит! – хохотнул охранник с той стороны.

– Позови вождя, сказать надо! – ответила Унрулия.

– Мама! Ты что задумала, нет! – закричал Эритор, вцепился в мать. Унрулия повернулась, на губах спокойная улыбка, ладонью гладит сына по голове.

– Всё хорошо, сынок. Я вернусь скоро.

Рилайна набрала воздуху выпалить язвительное, но Джетсет зажал рот. Дверь отворилась, за ней двое охранников. Унрулия оторвала сына, подтолкнула в спину ко мне и вышла.

– Что она задумала? – спросила Рилайна, голос дрожит.

Никто не ответил, вопросов и тайн больше, чем узников.

Невыносимо тянется время, час за день, в молчании. Разговоры смолкли едва закрылась дверь за прямой спиной. Эритор на грани: зареветь, заплакать или кататься по полу, бросаться на стены. Сел рядом, лицом в коленки. Я приобнял за плечи.

Дверь отмеряет события в бревенчатой камере. На этот раз на пороге Унрулия, руки скрещены зябко на груди, губы пунцовые, в уголках глаз дрожит слеза.

– Мама, с тобой всё хорошо? – с облегчением спросил Эритор, кинулся обнимать.

Я отвёл взгляд, жгучая ненависть затопила по горло. Зверь, проклятый ублюдок! Кулаки разжались от бессилия. Я с трудом распрямил пальцы, на ладони раздавлена оса, жало впилось в палец, тот распух, но боль меркнет на фоне ярости.

– До первой крови, Джетсет, – молвила Унрулия ровным голосом. – Надеюсь, вы не зря проливали пот в тренировках!