Мельничиха из Тихого Омута

Омлет получился румяным и пышным, и выглядел очень аппетитно, несмотря на отсутствие закусок. Раскладывая его по тарелкам, я думала, что завтра обязательно куплю мяса, куплю петуха курам на развод, надо будет купить масла и молока, разных круп, и специй, чтобы даже самая простая еда употреблялась с удовольствием и не приедалась. Можно купить яблок - свежих, моченых или сушеных, и обязательно - мёда, потому что сладенького хотелось по-страшному. Вряд ли здесь есть сахар и шоколад, но уж сладкой выпечкой я себя обеспечу.

- Господин Кроу пообещал отправить нам двух помощников на завтра, - сказала я, когда мы, обжигаясь и дуя на ложки, поглощали нежный омлет.

То ли печь на мельнице Тихого Омута оказалась волшебной, то ли просто я была очень голодной, но мне казалось, что такого удивительного, по-настоящему волшебного омлета мне никогда не приходилось пробовать в своем мире. Как странно, что только оказавшись в этом странном месте - в деревушке, где происходила всякая чертовщина, я почувствовала вкус настоящей жизни. Не жизни по ту сторону компьютерного экрана, и даже не жизни в комфортабельных отелях на морском берегу. Теперь всё, что было там, виделось словно в тумане, и казалось выдумкой, как фильмы, которые я смотрела по телефону.

- Помощники - это хорошо, - согласилась Жонкелия, не поднимая глаз от тарелки.

- Думаю, пока не холодно, они могут пожить в сарае, - сказал судья, уписывая омлет так, что любо-дорого было смотреть. - Утеплятся там - то, что надо.

Я чуть не уронила ложку, когда это услышала.

- Подождите, господин Кроу, - начала я, осторожно подбирая слова. - Но я думала, они будут приходить на работу на день. Мы с мамашей - слабые одинокие женщины. Нам опасно жить рядом с вашими. э-э. ребятами. Да и неприлично, в конце концов.

Про неприличности я придумала сходу, но судья не проникся.

- Что вы так перепугались, хозяйка? - поинтересовался он. - Когда вас чуть не подстрелили

- вы и глазом не моргнули, а тут - на вас просто лица нет.

- Подстрелили? - Жонкелия вынырнула взглядом из тарелки и уставилась на меня.

- Хотели подстрелить, - объяснил судья, и голос его звучал обманчиво мягко. - Серебряной пулей.

- Вы видели, кто это был? - резко спросила старуха.

- Нет, не успел разглядеть. Я предложил поселить на мельницу двух молодцов, чтобы они помогали вам с работой, а заодно и охраняли, но хозяйка почему-то против. Спасибо, очень вкусно, - он с сожалением посмотрел на пустую сковородку и положил ложку.

Я не могла поверить собственным ушам. Только что он лопал мой омлет и нахваливал, а теперь самым наглым образом сдавал меня Жонкелии.

- Достаточно просто помочь нам днём... - начала я, но тут старуха меня перебила.

Да как перебила! Грохнув чашкой по столу так, что сковорода подпрыгнула. Я тоже подпрыгнула, и только судья даже бровью не повёл.

- Даже не обсуждается, - объявила мамаша Жо. - И работники не будут жить в сарае. Они будут жить здесь, на мельнице. Чулан всё равно пустой.

- Мамашенька!.. - воскликнула я. - Это неприлично.

- Не обсуждается! - рявкнула старуха.

Меня бросило в холодный пот, когда я представила, что два шпиона судьи (а что он предлагает мне не охрану, а шпионов - я не сомневалась), будут жить на мельнице, по соседству с моргелютами.

- Вот и договорились, - с удовлетворением произнес Кроу. - Сегодня запритесь получше, а завтра пришлю людей. Спокойной ночи, дамы, - он забрал шапку и встал из-за стола.

Он ещё и улыбнулся мне на прощание. Я тоже выдавила улыбку, поблагодарив за помощь, хотя больше всего хотелось попросить не лезть в мою жизнь. Мамаша Жо проводила гостя и забаррикадировала двери так, что вряд ли бы и муха пролетела.

- Зачем вы согласились? - спросила я, когда стук конских копыт затих где-то на дороге. -Зачем нам здесь двое незнакомых мужчин? К тому же - судимых?

- Забыла, как верещала мне в ухо ночью? - сварливо отозвалась Жонкелия. - То тебе чудится, что по дому кто-то ходит, то в голубятне свет горит. А теперь я хоть буду спать спокойно!

Я кусала губы, потому что возразить против было нечего, а если начну настаивать - это будет выглядеть подозрительно.

Вздохнув, я наблюдала, как старуха наливает в таз воду, чтобы вымыть посуду, и убирает со стола. И всё это с таким видом, будто я обчистила мельницу и бомбу подложила под фундамент. Впрочем, они же тут не знают про бомбы...

- Вы приоделись, - сказала я, подперев щеку рукой, - и теперь почти не похожи на ведьму. Если бы ещё ругались поменьше, стали бы совсем милашечкой.

Жонкелия, которая как раз собиралась добавить в таз горячей воды, вдруг побледнела и тяжело опустилась на лавку, держа в руках чайник. Я вскочила и поскорее отобрала его, чтобы старушенция не ошпарилась. И что это с ней такое? Обиделась из-за ведьмы?

Я поставила чайник обратно в печь, а когда обернулась - Жонкелия плакала. Сидела, как кол проглотив, и беззвучно плакала - слёзы катились по щекам из-под опущенных век.

- Мамашенька, вы что это? - перепугалась я ещё больше, чем если бы старуха кричала и молотила кулаками по столу.