Мельник и Мавка

– Не отдавай, не хочу. Лучше утопи.

10

– Выспалась? – он выглядел обеспокоенным, морщина на лбу, казалось, залегла ещё глубже, под глазами темные круги – Жар есть? Выпей травы.

– Все хорошо.

Бажене неловко было смотреть на Богдана, но он сам подошёл и взял ее за подбородок, чтобы рассмотреть лицо.

– Ничего не болит?

– Не отдашь меня замуж?

– До Масленицы не отдам.

– Слишком скоро. Куда торопиться?

– Я сам возьму жену, приведу ее сюда. А Аленка с тобой ровесница. Кто ты ей будешь? Дочь названная?

– Так я и тебе не дочь.

– О том и речь. И так люди языками мелят. Некуда ждать.

– Что мелят?

– Что хотят, о том и мелят.

Видно было, что ему непросто даётся этот разговор, но отойти так и не смог. Стоял, как приклеенный, держал ее подбородок и смотрел прямо в глаза. Бажена придвинулась к нему сильнее, встала и прильнула к могучей груди.

– Любишь Аленку? – ей было все равно теперь, что будет дальше. Пусть даже прибьет ее Богдан прямо на этом месте.

– Не люблю. С отцом договорились.

– Зачем?

– Так правильно будет. И у тебя жизнь сложится, и у меня будет кому мельницу передать. Люди болтать прекратят. Все будет своим чередом.

– Давай, я рожу тебе сына. Много сыновей. У моих родителей было 20 человек детей. Я в них пошла. Нарожаю тебе целый полк, мельниц на всех не хватит…

– Ты просто боишься. И никого, кроме меня не знаешь. Поэтому так и говоришь – Богдан было дёрнулся, но объятия не отпустил, а наоборот, прижал ее ещё крепче, будто не было у него таких сил, чтобы отойти от Бажены.

– А я и не хочу никого, кроме тебя знать.

Она действовала словно в неведомом дурмане. Встала на цыпочки, притянула его лицо и впилась губами, не зная, что делает. Просто хотелось слиться с ним навсегда, сростись полностью, чтобы никто не смог их разделить. И Богдан с жаром ответил на поцелуй. Жадно и горячо, сжимая все сильнее ее тело. Поцелуй, казалось, длился вечно, как тянется порой жаркий ленный июльский день. С усилием Богдан оторвался от девушки и закрыл лицо руками. Она только мельком перехватила его безумный взгляд. Сорвав тулуп с крючка, он в мгновение выскочил прочь.

Три долгих дня Бажена, хоть и беспокоилась, но идти его искать не решилась. Разболелось горло, начался кашель. Заваривала травы и пила чай, не в силах сосредоточиться ни на чем. На третий день стало лучше. Напекла хлеба, помыла полы, переоделась понаряднее. И как в воду глядела – к вечеру объявился Богдан. Больше всего в мире ей хотелось обнять его и снова требовать поцелуй. Тело приказывало сделать это прямо сейчас, немедленно. Но Бажена молчала и не приближалась.

Это яростное молчание длилось несколько недель и было невыносимым. Чуть свет, Мельник уходил, а возвращался по темноте, порой и под утро. Она ждала и плакала. Укоряла себя, ругала. Но понимала, что умереть, так и не получив тот поцелуй, было бы в разы хуже, чем все-таки помереть с ним.

Уже лег снег, когда Богдан вдруг заговорил. Вернувшись под вечер, как ни в чем не бывало, сообщил, что свадьба его через неделю. А для Бажены он нашел хорошего жениха и как раз на его свадьбе они и познакомятся. Сказал и вышел. Вот и поговорили.

11

Дни летели, как безумные. Зимой не убежать – пойдешь, да и помрёшь, поэтому деться Бажене было некуда. Живи и смотри теперь, как приезжает на телеге кузнец с женой, обсуждая какие-то приготовления к свадьбе. Уже и позабыв, как разговаривать, она слонялась по дому, а если и бралась за шитье, то вскоре приходилось все распускать и переделывать.

В один особенно вьюжный день, когда уже точно не сбежать из дома и не дождаться гостей, остались они с Богданом одни. Он избегал на нее смотреть, но девушка настойчиво караулила его взгляд, и удалось таки его перехватить. "Спасибо, что не отвел" – радостно подумала она.

– Совсем скоро станешь мужем первой красавицы.

– Твой жених тоже собой хорош. Молод, статен, а как коней подкует – все восторгаются.

– А жить где будем?

– У него, наверное. У его отца хороший большой дом. А пока перейдешь в соседнюю избу. Только…

– Только ничего не лапать. Не буду.

– А Аленка твоя не против, что я в такой красивой избе жить стану, а вы тут, с травами под потолком?

– А ее я спрашивать не стану. Нечего с бабами беседы беседовать.

– И правильно, ещё оговорят, околдуют, и будешь потом после поцелуя месяц молчать, да вокруг дома бегать…

Богдан подскочил, стукнул со злости кулаком по столу и сам же завыл от боли.

– Выловил на свою беду. Вымахала и язык, что помело.

– Не так, видимо, вымахала, чтоб тебе понравилось. Такую страшную, видимо, выловил, что под венец к другой аж бегом бежать приходится.

– Дура ты! – в сердцах он пнул кота, но тот извернулся и шмыгнул под лавку, устрашающе распушив хвост. – Я уже старый, я…

– Для Аленки, значит, в самый раз, а для меня старый? А может просто бусы на моей груди не так удобно лежат, и глаза у меня не как у оленя, и не чирикаю я благодарности с утра до вечера, коли мне прялочку соорудят?