Мельница на Флоссе

— Я тоже. Хочется подышать свежим воздухом; здесь становится душно. Я достаточно долго выполнял приятную повинность — поклонялся и прислуживал.

Друзья молча спустились вниз. Филип вышел через наружную дверь во двор, а Стивен со словами «Да, кстати, мне надо зайти сюда» прошел дальше по коридору в противоположный конец здания, где городская библиотека занимала несколько комнат. Одна из них была в полном его распоряжении, а это совершенно необходимо джентльмену, когда у него является потребность швырнуть на стол шляпу, с размаху сесть верхом на стул и уставиться в кирпичную стену дома напротив с таким свирепым видом, словно он собирается прикончить гигантского пифона.

Душевный разлад иной раз толкает человека на те же поступки, что и порок; разница между тем и другим ускользает от постороннего взгляда, который выносит свой приговор, основываясь лишь на сопоставлении действий. Надеюсь, вам ясно, что Стивен не был лицемером, способным ради своих эгоистических целей вести двойную игру, и, однако, его противоречивое поведение (он то отдавался своему чувству, то тщательно его скрывал) могло служить убедительным доводом в пользу обвинения, брошенного ему Филипом.

Тем временем похолодевшая, трепещущая Мэгги сидела в своей палатке с тем мучительным ощущением в глазах, которое возникает, когда мы с трудом сдерживаем слезы. Неужели ее жизнь всегда будет такой? Всегда будет нести в себе источник внутренней борьбы?.. Со всех сторон до нее смутно доносились равнодушно-веселые голоса, и ей хотелось влиться душой в этот беспечный, говорливый поток. Как раз в этот момент пастор Кен — он явился совсем недавно, и теперь, чтобы составить себе суждение о базаре, заложив руки за спину, не спеша прогуливался по середине зала — остановил свой взгляд на Мэгги, потрясенный выражением страдания на ее прекрасном лице. В этот предвечерний час наплыв покупателей уменьшился, так как джентльмены избрали для покупок более раннее время, и палатка Мэгги казалась заброшенной, а сама она сидела совершенно неподвижно. Ее полная безучастность и грусть, затаившаяся в глазах, довершали контраст между нею и другими молодыми леди, которые были веселы, оживлены и деятельны. Пастор Кен словно застыл на месте. Лицо Мэгги, поражающее своей красотой и совсем новое для него, естественно, не могло не привлечь его внимания еще в церкви. Во время его короткого делового визита в дом мистера Дина они были представлены друг другу, но до сих пор у них не было случая обменяться хотя бы словом. Теперь он направился к ней, и она, ощутив чье-то присутствие, заставила себя поднять глаза и приготовилась вступить в разговор. Невольно с детским облегчением освободилась она от сковавшей ее напряженности, когда увидела перед собой пастора Кена. Его некрасивое и уже немолодое лицо, исполненное проникновенной доброты, казалось, говорило о том, что этот человек достиг твердого, надежного берега, но смотрит с ободряющим сочувствием на тех, кто еще борется с бушующими волнами. Оно произвело неизгладимое впечатление на Мэгги и осталось в ее памяти, как обещание. Людям в летах, уже пережившим пору сильных страстей, но еще находящимся в том возрасте, когда воспоминания живы и душой не овладело спокойное безразличие, бесспорно надлежит быть своего рода пастырями; жизнь как бы предназначила их для роли спасителей и защитников заблудших юных душ и жертв безысходного отчаяния. Большинство из нас в какие-то периоды своей ранней молодости готово всем сердцем приветствовать этих самой природой избранных пастырей, даже не носящих церковного облачения, но нередко обречено преодолевать житейские трудности, ни в ком не находя поддержки, как это (шло с Мэгги до ее девятнадцати лет.

— Боюсь, что ваши обязанности утомили вас, мисс Талливер? — сказал пастор Кен.

— Да, немного, — просто ответила Мэгги, не имея обыкновения из любезности отрицать очевидные факты.

— Я передам миссис Кен, что вы чрезвычайно успешно распорядились ее товарами, — добавил он. — Она будет вам очень признательна.

— О, я этого не заслужила: мужчины наперебой покупали халаты и вышитые жилеты. Мне кажется, каждая на моем месте справилась бы с этим лучше. Я даже не знала, как предлагать эти халаты.

Пастор Кен улыбнулся.

— Я надеюсь, теперь вы станете моей прихожанкой, мисс Талливер, не правда ли? До сих пор вы как будто жили далеко отсюда?

— Я была учительницей в школе и очень скоро опять уеду — на новое место.

— Вот как! А я предполагал, что вы останетесь среди ваших друзей: ведь все они, кажется, живут в этих краях.

— Я должна уехать! — серьезно сказала Мэгги, глядя на пастора Кена с выражением такого полного доверия, словно в этих трех словах хотела поведать ему всю свою историю. Это был один из тех порывов откровенности, которые возникают порой между людьми, случайно повстречавшимися на перепутье или остановившимися передохнуть у края дороги. Ведь всегда существует эта возможность — словом или взглядом поддержать друг у друга веру в братскую связь между людьми.