Мельница времени

Ей было ужасно жаль добрых Берендеев, которые, ведя начало от медведей, так свыклись с людской жизнью.

И тут она догадалась:

«Они ни платок, ни шапку надеть не посмеют, пока вожак пример не подаст!».

Эта мысль пронзила, как током. Катя сорвалась с места, врезалась в толпу медведей и начала их расталкивать. Звери недовольно урчали, огрызались и неохотно подавались в стороны.

– Да отойдите же, ну! – призывала Катя, тыча руками в мохнатые тела. – Живее, живее! Потом будете претензии предъявлять!

В кое-как высвободившемся пространстве она углядела шапку Михайло, схватила ее и водрузила ему на голову. Тот с трудом отвлекся от платка дочери и недоуменно вытаращился на девочку.

– Натягивай ее на уши! Давай же, давай! – уже в полный голос кричала она.

Наконец, вожак, кажется, понял, что от него требовалось. Он зацепил шапку когтями и потянул вниз. Катя глядела на него с замиранием сердца. Но пока ничего не происходило. Теперь уже она с тревогой смотрела на небо. Скоро рассветет! Ой, совсем скоро! Неужели что-то не так пошло, и они не обратятся?!

Но тут, когда Катей было готово завладеть полное отчаяние, шерсть на лапах медведя вдруг начала редеть. Сначала это происходило медленно, едва заметно. Словно звериное начало никак не хотело отпускать Михайло в его человеческую жизнь. Но потом дело пошло быстрее. Когда вытянутая медвежья морда приобрела форму лица, старшина осторожно приоткрыл дрожащие веки. В его глазах стояли слезы радости.

– Обратился! Обратился! – счастливо закричал он.

Как по команде, медведи начали расхватывать свои шапки и напяливать их на головы. Приняв человеческий облик, они поднимали платки и проворно завязывали их на головах медведиц. Те, обернувшись женщинами, вместе с мужьями принимались поспешно обряжать детей.

Пока Марфа занималась остальными, Михайло быстро расправил платок, покрыл им голову своей любимицы, нежно, чтобы было не туго, обернул концы под подбородком и завязал аккуратный узелок. Золотистая шерстка начала пропадать. Вот из-под нее показались лыковые лапоточки и ладошки. Вот – вышитый подол сарафана и края рукавов. Дуняша начала радостно размахивать руками и пританцовывать.

– Стой, стой, угомонись! – пытался сдержать ее отец. – Не время пока!

Но девочка, еще полностью не освободившись от шерсти, продолжала самозабвенно кружить и мурлыкать какую-то мелодию. Остальные дети, сгрудившись вокруг нее, принялись подпевать. Им было ужасно смешно наблюдать за таким чудесным превращением. Они смеялись и легонько толкали друг друга. На улице возникла веселая кутерьма.

– Идите сюда, не толпитесь! – звучали с разных сторон призывы родителей.

Но охваченная восторгом разрезвившаяся ребятня не обращала на это никакого внимания.

До рассвета оставались считанные минуты. Взрослые то и дело поглядывали на небо, но уже чувствовали, что дети, главное сокровище их жизни, успеют оборотиться. Полностью поглощенные этим занятием, они ни на что другое не обращали внимания.

В это время на дальнем краю поля у самого леса стал стремительно расти холм, который кто-то невидимый нервно выталкивал из недр земли. Скоро на его вершине появилось омерзительное безбровое существо с набрякшими веками. Оно выпростало костлявую руку. Скрюченные пальцы судорожно сжимали небольшой предмет, похожий на кусок золота. Его внешняя сторона была гладко отполирована.

Озем покрутил им и поймал лунное сияние. Оно приняло от металла желтизну, и его отраженный свет, став похожим на солнечный луч, устремился в сторону деревни.

Эх! Вот не зря же взрослые постоянно призывают детей слушаться. От этого только одна польза. Потому что старшие, будучи детьми, не раз на себе испытали последствия собственных ошибок. Поэтому и советуют, как их избежать.

Мстительное световое лезвие ударило в центр беспечно резвящейся массы! Коротко метнувшись из стороны в сторону, оно тут же пропало. Холм стал стремительно проваливаться внутрь. Земля выровнялась, будто вовсе ничего и не было.

Почти тут же с поднебесья скользнул первый солнечный луч. Он был маленький, тоненький, но самый нетерпеливый и резвый. Стремительно пробежав по шелому крыши, он вскочил на конек, а затем, как шаловливый школьник по перилам, лихо скатился по причелине вниз. Достигнув земли, он неярко осветил окружающее.

В деревне мгновенно воцарилась мертвая тишина. Все замерли, словно окаменели. В середине обернувшихся уже детей стоял десяток ребятишек … с медвежьими головами! Тех, кого до этого успело задеть отраженное жало коварного Озема. Среди них были и Дуняша с Егоркой.

К небесам вознесся многоголосый плач. Отцы и матери стремглав бросились к детям. Они нервно снимали с них платки и шапки, затем надевали снова и снова. Обезумевшие от горя родители изо всех сил старались обезвредить губительные чары. Но тщетно!

Вслед за первым дружно двинулись и другие лучи. Они шествовали степенно, торжественно, неспешно отодвигая ночной покров. Так обычно на праздники раскрывают подарки. Слой за слоем снимают оберточную бумагу, чтобы, в конце концов, явить долгожданное чудо. Все окрест начало заливаться благодатным светом.