Мельница времени

Но сегодня он никого не радовал. Даже полученные в бою раны не доставляли такой боли, как вид несчастных малышей. Те обескуражено смотрели друг на друга и никак не хотели верить, что такое случилось именно с ними.

Михайло присел на корточки и, крепко прижав к себе Дуняшу, начал раскачиваться, будто пытался ее убаюкать, успокоить. По его бородатому лицу побежали мокрые дорожки. Он, большой, крепкий и мужественный плакал и не стеснялся своих слез.

– А они такими и останутся? – едва слышным шепотом спросила Катя стоявшего рядом Баюна. – Неужели совсем помочь нельзя?

Но в воцарившейся кругом тишине ее голос прозвучал необычно громко. Так, что его все услышали.

Старшина вскинул на девочку покрасневшие глаза и промолвил:

– Помочь? Наверное, можно. Предание гласит, что о наших невзгодах главному дереву поведать надо. Оно у Синь-озера растет, которое в центре леса раскинулось.

– Тогда вам сейчас же отправляться надо, – сказала Катя, – помощь в беде просить.

– В том-то и закавыка, что мы не в силах, – вздохнул Михайло. – Нам туда заказано. Безвозвратно в медведей можем обратиться. Поговаривают, в прежние времена наши пару раз отваживались в тот лес ходить. Да только ни один не вернулся.

– Что же тогда делать? – задумалась девочка. – Дерево есть, но обратиться к нему нельзя. Прямо, как в пословице: «Близок локоток, да не укусишь».

– Может, ты выручишь? Сходишь? – вдруг прозвучал робкий голос Марфы. – Больше-то некому.

– Я? – удивилась Катя. – Так я же не Берендей!

– В предании о том, кто поведает, ничего не говорится, – тихо сказала Марфа.

От такого неожиданного предложения девочка только и смогла, что шумно выдохнула воздух. Пф-ф! Снова брести в чащу ей совсем не хотелось. За это время с лихвой хватило Яги, Кощея и чертей.

«А если там еще и болота, – напряженно размышляла она. – Мне вот только с упырями встретиться не доставало!».

От воспоминаний о студенистых, истекающих противной слизью существах по телу побежал мелкий озноб.

– А нельзя, чтобы Баюн туда отправился или Яр? – спросила она. – Они тоже поведать могут. Баюн, думаю, еще как сумеет!

– Нет, – покачал головой Михайло. – Звери то дерево далеко стороной обходят, опасаются. При их приближении оно волноваться начинает, ветвями шибко размахивает. Зашибить может ненароком. Тогда и разговор не состоится.

– Конечно, неволить мы не может, – снова заговорила Марфа. – У тебя – своя забота, журчание искать. Только им-то, каково будет всю жизнь мыкаться? – и кивнула на ребят.

Катя обвела взглядом сельчан. Взрослые, чьи дети пострадали, смотрели на нее полными мольбы глазами. Да и остальные были печальны, воспринимая чужое горе, как свое. Тут ее взор упал на Дуняшу с низко опущенной, несоразмерно большой мохнатой головой. Она стояла, доверчиво прижимаясь к отцу, будто искала в его могучих объятиях защиту и надежду на исцеление. Которую, увы, он ей дать не мог.

– Ладно, я пошла, – решительно сказала Катя и двинулась к воротам, намереваясь направиться к лесу, откуда ночью явились Ягини.

– Ой, что ты, что ты! – замахала руками Марфа. – Тебе в другой лес надо! Видишь, на той стороне реки. Тут близко! Может, и за день обернешься!

В ее торопливой, чуть сбивающейся речи сквозила радость и облегчение. Вокруг разом наступило оживление. Будто со всех свалился камень мучительного ожидания и безысходности.

«И то хорошо! – подумала девочка. – Хоть не к Яге!».

– Ты погоди немного, – благодарно обнял ее за плечо Михайло. – Марфа тебе сейчас снедь в дорогу соберет.

Катя отошла в сторонку и присела на крыльцо. На его перилах проветривался домотканый половичок из разноцветных нитей, такой чистенький и ровненький, что девочка невольно залюбовалась им. К тому же он очень напоминал те, что во множестве устилали пол бабушкиного дома. Сразу повеяло родным и близким: духмяным разнотравьем, печным дымком, надежностью древних стен. Тут она увидела, что из одного края неаккуратно торчит белая нить и решила ее выдернуть. Но только потянула, как следом появилась вторая, синяя, а за ней третья, красная. Смутившись – так весь половичок распустить можно, – девочка задумалась, решая, куда бы их деть. На ступени крыльца бросать неловко, рядом – тоже. Поэтому она решила смотать их и убрать в карман. Но лишь начала это делать, как нити сами собой стали сплетаться, покрываться затейливыми узелками, пока, наконец, не приняли форму, напоминающую браслет. Он тут же изогнулся плавной дугой и обвил запястье девочки.

«А что, очень даже симпатично получилось», – подумала Катя и в ожидании Марфы принялась оглядываться по сторонам.

Только теперь она обратила внимание на бурые пятна, покрывавшие рубахи и сарафаны некоторых жителей, следы полученных ранений. К счастью, ни одно из них не было серьезным.