Мельница желаний

Это был молодой мужчина, высокий и худой, в саамской кожаной одежде. Выглядел он совершенно изможденным. Глаза его запали, скулы заострились, губы пересохли. Хотя подобных ему людей девушки из Калева никогда в жизни не встречали, в целом в его облике они не нашли ничего пугающего.

– Бедный! – растроганно воскликнула Мурикки, осторожно приподнимая удивительно легкую кисть руки незнакомца. – Видно, издалека идет – все силы растерял!

– Страшный-то какой, – добавила Кайса. – Нос торчком, волосы черны, как конская грива… Саами, что ли?

– Я видела на торгу саами – он был малорослый и плосколицый, – усомнилась Айникки.

– А я слышала, что они смуглые и черноволосые. И одежда у него, смотрите – точно с севера…

Мурикки наклонилась и подхватила путника, приподнимая с земли.

– Помогите-ка, не дело ему здесь на земле валяться… Айникки поддержала его с другой стороны, подумав про себя, что смогла бы унести его и одна – незнакомец был странно легок, как ребенок. Что-то тренькнуло, с его плеча соскользнула кожаная торба. Кайса проворно развязала горловину и сунула внутрь руку.

– Там кантеле! – радостно сказала она. – Странствующий певец!

«Уж скорее колдун, – подумала Айникки, не понаслышке знавшая кое-что о рунном пении. – Кто бы еще отважился ночью в одиночку странствовать через Тапиолу?»

Колдун не колдун, но сейчас незнакомец был ни на что не способен. Он бессильно свисал с девичьих плеч, с трудом перебирая ногами, и едва ли понимал, что с ним и куда его ведут.

– Его надо скорее в тепло! – беспокоилась Мурикки. – Укрыть, напоить горячим…

– Накормить, – уточнила Айникки. – Вон у него руки – как прутья…

Неожиданно путник пошевелился.

– Отвяжитесь, – прохрипел он.

Девушки остановились, от неожиданности отпустили его. Путник сел на землю, сгорбившись и опираясь на руки. Хотя руки его дрожали и подламывались, взгляд понемногу прояснялся.

– Как же – «отвязаться»? – возмутилась Мурикки. – Бросить хворого на дороге, что ли? Погодите немного, мы отведем вас в деревню, к знахарке…

– Знахарка? – скривился путник. – Еще не хватало. Я не болен. Если бы не проклятый карьяла…

Он вдруг что-то яростно забормотал на своем языке, а лицо у него стало такое хищное, что девицы невольно отшатнулись. Но путник овладел собой, успокоился и сказал устало:

– Оставьте меня в покое! Я не болен и не ранен, просто обессилел. У меня было в ваших краях дело, которое оказалось труднее, чем я думал. Но теперь оно завершено, и я должен спешить домой.

– Спешить? – с сомнением повторила Айникки. – Разве что ползком на жальник. Вам бы меда горячего, да каши…

– Не хотите к знахарке – не надо, – подхватила Мурикки. – Но уж поесть-то вам надо непременно. Пойдемте с нами, мы вас накормим!

Путник внимательно посмотрел на Мурикки, окинул взглядом остальных и вдруг слабо ухмыльнулся.

– Да, пожалуй. Подкрепиться перед возвращением не помешает. Только сначала отведите меня в тепло…

Глава 13 ПОХЪЁЛЬСКИЕ ПЕСНИ

На берегу Яннего, ниже огородов, у самой кромки воды, стояли лодочные сараи и бани. Некоторые баньки были неказистыми и тесными, другие – побогаче и попросторнее, с предбанником, почти как небольшие избы. Переправившись обратно, подружки заспорили, какую из бань недавно топили. Незнакомец перебил их, указав на самую дальнюю, и угадал – точно издали чуял тепло.

Девушки последовали за ним, на ходу застегивая пояса и приводя в порядок волосы. Теперь чужака поддерживали Мурикки и Кайса. К Айникки, шедшей позади всех, потихоньку подошла беловолосая девочка и взяла ее за руку. У Айникки вдруг словно в голове прояснилось. «Да что же мы делаем? – изумилась она. – Подобрали на дороге не пойми кого, притащили в Калева, никому не сказав… А теперь куда идем? Зачем?»

– Кетти! – тихо окликнула она подругу. – Что-то мне не по себе. Может, не надо было вести его сюда?

– Не бросать же его на дороге! – рассудительно ответила Кетти. – К тому же он один и болен, а нас четверо. Что он нам сделает?

– А если он колдун?

– С чего ты взяла?

«И в самом деле», – устыдилась Айникки. Не все же чужаки непременно чародеи. Может, права Кайса – просто странствующий певец из саамских земель заблудился в Тапиоле…

Вскоре пришли к баньке – тяжелой, приземистой избушке. Внутри было темно и тепло, вкусно пахло травами, березовым листом, нагретым распаренным деревом. Кетти ощупью нашла в предбаннике пучок лучин, запалила одну, вставила в щель между бревнами. Огонек осветил черные бревна, разгорелся – по стенам поползли тени, прячась в углах.

Сырое душистое тепло чудесным образом оживило незнакомца. Через порог он шагнул еще шатаясь, а на лавку опустился уже сам, отстранив помощниц. Поднял голову, откинул спутанные волосы с лица, окинул заробевших девушек цепким взглядом.

– Ах, хорошо! – произнес он уже не замирающим шепотом, а звучным голосом певца. – Что может быть лучше теплого гнезда! Как же мне отблагодарить вас, карьялские девы?

– А спойте нам что-нибудь! – тут же влезла Кайса, подсовывая ему торбу с кантеле. – Глаза путника видят зорче, чем глаза прочих людей. Путник лесом очищен, звери и птицы его вразумили…