Мелочи геройской жизни

Снаружи усадьба столетней давности ничем, кроме козлиных голов, примечательным не выделялась: дом и дом с подклетом и теремом, двор и двор. Отдельно от хозяйского особняка — барак для батраков с провалившейся крышей, какие-то сараи, по прошествии времени утратившие изначальный вид и функциональность. В запущенном саду за домом вволю разрослись яблони и груши, малина переплелась с терновником, точно страстные любовники, образовав неодолимый колючий забор для охотничков не только за златом-серебром. Словом, ничего особенного. А вот козлиные головы — да, впечатляли, особенно те, которые раньше подпирали козырёк крыльца, сейчас обвалившийся. Два почерневших столба торчали как идольники, только вместо голов божеств их венчали пакостные хари: лупоглазые, с оскаленными зубами. Если задачей краснодеревщика, их вырезавшего, было отвадить народ от усадьбы, то постарался он на славу: при виде глумливых рож, свысока пялящихся на тебя буркалами навыкате, хотелось плюнуть через левое плечо (за которым, как известно, бес стоит), осенить себя треуглом и дать стрекача куда подальше. На правом столбе один рог обломился, зато на втором висела полуистлевшая воробьиная тушка, будто кем-то принесённая в жертву.

— Ну что, други, готовы свершить вы дело благое по упокоению погани богопротивной? — переступив порог, зычно вопросил бригадир кладокопателей, а по совместительству охотников за привидениями.

— Во славу Триединого! — с готовностью подтвердил Сенька.

— Банзай! — Эртан отсалютовал лопатой.

Умертвие попалось с чувством юмора: захихикало в кулачок из кладовки под лестницей. Наверху хлопнула дверь, обрушив дождь трухи из зазоров между потолочными досками.

— Жаль только, лопаты у нас тупые: с одного удара не перерубить шею упыриную! — громко посетовал Венька. Юморное умертвие в кладовке поперхнулось.

Каждый из ребят отправился к своему упырю, только Эртан, за неимением оного, остался с Сенькой, передав лопату Веньяну, который пошёл на второй этаж, проникновенно скрипя лестницей. Арвиэль крался бесшумно, опираясь на нюх, а тот вывел его из гридницы и повлёк сенями вдоль веранды. Идти приходилось осторожно, чтобы не спугнуть умертвие и не провалиться в подклет: предыдущие кладоискатели перевернули все до единой половицы, а назад уложили как попало. Чутьё привело оборотня на кухню, а оттуда в кладовку, где и обнаружился люк. Арвиэль постучал в крышку черенком лопаты:

— Есть там кто живой?

Умертвие промолчало, как и подобает благовоспитанной нежити.

— А неживой?

— Убирайся или умри, несча-а-астный! — обрадованно завыли внизу. — Не то как выскочу, как выпрыгну, как пойду вонзать зубы острые в зад… в шею белую!

Видимо, Венькин способ борьбы с упокойными произвёл на упырей неизгладимое впечатление.

— Ах, вот ты как?! Ну ничего, знаю я способ верный, как тебя навек упокоить! Отсеку тебе голову хладной лопатой острой, а чтоб ты зубы не распускало, зажгу сейчас лапник и вниз к тебе сброшу: сразу смирненьким станешь! Как раз целую охапку надрал!

— Аха-ха-ха-ха! Меня лопатой не убьёшь! — заявило умертвие, впрочем, без особой уверенности.

— Вот мы и проверим.

Над головой бухнуло-ахнуло: видимо, Венька упокаивал своего упыря. Дверь кладовой надсадно скрипела: туда-сюда, туда-сюда. Скрр-виии… скрр-виии… скрр-беее…

Оборотень защёлкал когтями будто кремнем о кресало.

— Ты что там делаешь? — настороженно спросило «умертвие» тонким девичьим голоском.

— Что и обещал: лапник поджигаю, чтоб тебя потравить как следует.

Крышку попытались приподнять снизу, но на ней стоял аватар.

— Арвиэль, это я, Майя!

— Так ты меня заморочить хочешь? Майя у меня красавица писаная, а ты пугало поганое.

— Сам ты погань! Выпусти меня, здесь холодно!

— Вот-вот. Маюшка мне в жизни слова худого не сказала, а ты вон как обзываешься.

— Ты же дом спалишь, придурок!

— Ничего, зато ты согреешься, — хмыкнул Арвиэль. Он понимал, что перегибает палку, что шутка может обернуться ссорой, но какой-то гаденький голосок внутри продолжал нашёптывать: «Помучай её, помучай, пусть девка знает своё место».

— Открывай сейчас же… нелюдь паршивый! — испуганно и злобно крикнула Майя.

Аватар сжал губы и кулаки: ах, вот как?! Воспитанная гимназистка немного раскрепостилась в Северинге, но никогда не позволяла себе оскорбить кого-то или унизить. Тем более своего парня. Тем более расой попрекнуть.

Арвиэль дёрнул крышку на себя, а поскольку Майя напирала снизу, то вывалилась она прямо к ногам парня. Отступив, он подал ей руку — чисто машинально. Девушка ударила по ней наотмашь, что было сил, и встала сама. А затем — ещё хлеще. Пихнула Арвиэля в грудь, выталкивая из кладовой на кухню. Аватар скрипнул клыками. Если бы девушка его племени посмела… Да нет, что за ерунда! Женщины-аватары даже представить себе такое неуважение к мужчине не смогли бы.

Какое-то время стояли молча, сверля друг друга одинаково ненавидящими взглядами. С потёкшим «упыриным» гримом Майя выглядела настоящим пугалом. Арвиэля корёжило от одной мысли о том, как ещё вчера он целовал эти чёрные губы, серую, в разводах, кожу. Мерзость какая…