Мелодии космических океанов

Мы обречены на вечное существование
в жёлтых ветках черёмух полураспада,
в психоделии белых цветов, в заклинании
стрекоз и в стихах сероглазого сада.

У обугленной берёзки в зрачках,
отпечатками скрипа Аравийской пустыни,
смерть стрижёт обнажённый страх
на бритве грозы в шуршании лилии.

В боевом окрасе далёких племён
вспыхнет свет и погаснут фамилии,
вензелями целясь в реку времён,
уползут остывать в красноватом инее.

Зону очертят оленьими рогами
охотники за вьюгой белого безразличия.
Духи споют, разбуженные богами,
картинами прошлого и полётами птичьими.

По губам расплывётся наше смятение,
по телам закатов и ставням восходов.
Злость растащат кровожадные тени,
а радость жизни получит свободу.

19.03.2013

Манускрипт

Мраморные статуи говорят с червями,
пожирающими словесную требуху
меняющихся обстоятельств вместе с корнями
и кратерами луны на коричневом мху.

За колоннами пауков озноб выхватил
струю чёрного воска и окостенел
в оцепенении перед могуществом светил
и шелестом удаляющихся мёртвых тел.

Уходят они. И снова и снова возвращаются
в пределы безумия, на границу весны.
Местами вспыхивают огоньки и пугаются
бегущей толпы, уходящей прямо во сны.

Воздух над болотами оживает запахами растений,
взгляд удаляется за войско остроконечных трав,
в манускрипт дорожных знаков и песнопений,
охвативших окрестности холмов, рек и канав.

Если бы мы любили себя, то полюбили бы и людей,
возникающих в тумане из невидимой полости.
Лица их рассеиваются в темноте крыльями лебедей,
летящих над горами и океанами с медью в голосе.

19.03.2013

Талый лёд

Наступит время, встану я
из-под и над,
как статуя
поверх старья,
как встарь
над куполом,
как пономарь.
Поверенный мотив
из песен ив
ворвётся в нас.
И конь Пегас
исторгнет луч
из сизых туч.
Наступит время петь,
и ангелов печаль
исторгнет медь.
Труба завоет вдаль.
Гребцы в ладье
поднимут вёсла.
Виват судьбе,
скажу я после.
Весной запахнет.
В объятьях тёплой сферы
нет середины, не видим меры.
Ведь нужен мне ответ
на мой смешной вопрос:
что совершил?
Зачем дышал?
И что принёс
в пустыню скал
и в зал светил?
Я лишь любил.
И только.
Теперь мне горько
всех потерять
и спать
под пенье птиц,
не видеть этих лиц
и не мечтать
их осязать.
Я над пространством
открою вечность:
в небесном танце —
за бесконечность…

22.03.2013

Паутина

Большеглазой струёй темноты
разобьётся кровавый закат.
Я увижу, увидишь и ты
домино разомкнувшихся врат.