Мелодия для саксофона

— Не волнуйтесь вы так, — доброжелательно проговорила Мирослава, — я же не собираюсь вас пытать. Просто задам несколько вопросов. При этом на те вопросы, которые вам не понравятся, вы можете не отвечать. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась Ивашова и вся подобралась.

— Вы давно знакомы с Антониной Георгиевной Бессоновой?

— Давно. С первого курса института.

— А с Екатериной Терентьевной?

— Примерно с того же времени. Как только мы с Тоней подружились, а подружились мы быстро, Тоня меня к себе домой пригласила и с мамой познакомила.

— Вы часто у них бывали?

— Часто, — призналась Светлана Филипповна, — моя мама как раз незадолго перед этим вышла второй раз замуж. Отчим переехал жить в нашу квартиру и не один!

— А с кем?

— Со своим сыном от первого брака! Поэтому, как вы догадываетесь, домой идти мне совсем не хотелось.

— Не сложились отношения?

— Не сложились. А Тоня была так добра, что часто оставляла меня ночевать у них. С разрешения мамы, конечно.

— Екатерина Терентьевна хорошо к вам относилась?

— Очень! И я её люблю, — Ивашова запнулась и поправилась: — Любила, как родную мать.

— А когда вы познакомились с Аркадием Семёновичем?

— Аркаша начал ухаживать за Тоней на третьем курсе. Тогда мы с ним и познакомились.

Светлана Филипповна о чём-то задумалась, а потом, улыбнувшись, проговорила:

— Если бы вы видели, как романтично Аркаша ухаживал за Тоней.

— Дарил цветы?

— Не только! Представляете, раннее утро. Все ещё спят. И тут раздаётся соло саксофона! О! Как оно звучало! Сладостная истома сжимала сердце, а по коже пробегали мурашки!

— И как к этому относились жильцы дома? — усмехнулась Мирослава, — особенно в выходные дни, когда так сладок сон?

— Они бросали в него цветы! — выпалила женщина.

— Неужели? — не поверила Мирослава.

— В горшках! — расхохоталась Светлана Филипповна и помолодела лет на десять.

— И ни разу не попали?

— К счастью, нет. А вы знаете, потом они привыкли, и многим даже понравилось просыпаться по утрам под соло саксофона. По крайней мере, когда Тоня и Аркадий поженились и стали жить отдельно от Екатерины Терентьевны, говорили мне, что им не хватает мелодий саксофона.

— Вы, наверное, тоже огорчились, когда ваша подруга вышла замуж? — спросила Мирослава.

— Это ещё почему? — удивилась Ивашова.

— Так вы уже не могли больше ночевать у них.

— Ах, это! — отмахнулась женщина. — Но, во-первых, к тому времени мама развелась с отчимом и выставила его вместе с пасынком из квартиры, а во-вторых, Екатерина Терентьевна всегда зазывала меня к себе. Ей ведь стало скучно без Тони.

— И вы навещали её?

— Да, конечно.

— И на ночь оставались?

— Время от времени, а почему нет?

— Просто если ваша мама уже развелась, то и она, наверное, скучала, — предположила Мирослава.

— Вы не знаете мою маму! — фыркнула Ивашова. — Она никогда не скучает и всегда, в отличие от меня, занята своей личной жизнью. Вот и сейчас она седьмой раз замужем. Год назад сошлась с прикольным дедком. Он мне даже нравится. Зовёт меня доченькой и сватает за своего сынка, великовозрастного оболтуса!

— А что же вы?

— Что же я? — развеселилась Светлана Филипповна, — я замужем за своим Григорием двадцать лет и разводиться не собираюсь. У нас сынок в десятом классе учится.

— А муж вашей матери об этом не знает?

— Как же ему не знать, если моя мама раз пять на день жалуется ему то на Гришу, то на Гошу. Гоша — это наш сын. Вот он и хочет облагодетельствовать меня браком со своим сынулей.

— Понятно. А Екатерина Терентьевна была довольна выбором дочери?

— Вы имеете в виду Аркашу? — уточнила Светлана Филипповна.

— Да, его.

— Ну, как вам сказать, — замялась женщина, но потом решила сказать правду, тем более что дело прошлое, — сначала не очень. Ведь, когда они с Тоней поженились, у Аркадия была дырка в кармане да вошь на аркане. Но Екатерина Терентьевна зарабатывала в ту пору уже хорошо и помогала молодым. А потом Аркадий сам раскрутился и стал неплохо обеспечивать семью.

— А что стало с его романтикой? — как бы невзначай спросила Мирослава.

— В смысле?

— В том смысле, что чаще всего с годами огонь любви гаснет и тлеющие угли покрываются пеплом.

— Ах, вы об этом, — приговорила Светлана Филипповна и задумалась. — Конечно, их отношения претерпели изменения. Но ведь всё течёт и всё изменяется. Я бы не сказала, что Аркадий стал меньше любить Тоню. Может быть, даже наоборот. А вот Тоня последние несколько лет вся отдалась работе, стала большим начальником и надеется на дальнейший рост.

— Что ж, это неплохо.

— С одной стороны, да, — согласилась Ивашова, — но с другой стороны, на семью у неё остаётся всё меньше и меньше времени. Инесса-то скоро замуж выйдет, Дениске всё по барабану, а на Аркадия порой не глянешь без слёз.

— Это отчего же? — удивилась Мирослава.

— Выглядит, как шелудивый пёс! — вырвалось у Светланы Филипповны.

— Неухоженный, что ли? — сделала вид, что не поняла Мирослава.

— Нет, — отмахнулась Ивашова, — не в этом дело. За собой следить Аркадий и сам способен. Но выглядит он заброшенным, точно вещь, которую за ненадобностью на чердак унесли и там забыли.

— Я, кажется, начинаю понимать вас…