Мелодия для саксофона

— Но это ещё не всё! Паспорт мы изъяли, и Бессонов в нём наследил. Но самое главное, Клара Шляхтина полностью сдала своего любовника! И выдала саквояж с одеждой, которую он надевал тогда.

— Она не объяснила, почему пошла на эту авантюру?

— Сказала, что очень любила Аркадия и хотела ему угодить.

— Убить тёщу?

— Нет, он сказал ей, что придумал шикарный розыгрыш, о котором подробно расскажет позднее.

— Рассказал?

— Нет, сказал, что всё пошло не так.

— Угу. А что врачи «Скорой»?

— Сказали, что больной попался мнительный, и им пришлось выезжать к нему три раза. Первый раз давление было повышенным.

— Оно и понятно, Аркадий волновался. А потом?

— После уколов и лекарств всё вошло в норму, но больной утверждал, что ему плохо. Хотели сделать ему укол снотворного, но он отказался.

— Ещё бы! — хмыкнула Мирослава.

— Но зато согласился принять таблетку.

— Выпил при них?

— Нет, сказал, что выпьет лекарство попозже.

— Но приём снотворного не входил в его планы.

— Точно. Загримированный любовницей, Бессонов летит с паспортом её матери домой, поджидает тёщу, улучает момент, когда она поворачивается спиной, ударяет её молотком по затылку и летит обратно.

— Шур, а ты веришь Шляхтиной?

— В чём?

— В том, что она не знала о запланированном убийстве?

— Как ни странно, верю. Видела бы ты её в тот момент, когда она узнала правду.

— Шур, она актриса.

— Как мне сказали, актриса она не просто плохая, а скверная, зато гримёр отличный.

— Может быть, и так, — не стала спорить Мирослава.

Она вспоминала, как за день до этого вечером позвонила Инессе:

— Приезжайте, я готова назвать вам имя убийцы вашей бабушки.

Волгина не знала, что Аркадий сохранил туфли, иначе, скорее всего, позвонила бы после обыска. Но, как бы то ни было, Глеб и Инесса примчались очень быстро, точно не на автомобиле ехали, а летели на ковре-самолёте.

Волгина заподозрила, что девушка заставляла жениха нарушать все правила движения, и осторожный Глеб на этот раз не решился ей отказать.

— И кто это? — нетерпеливо проговорила девушка.

— Это ваш отец.

— Нет!!!! Вы лжёте! Я вам не верю!

Но по голубым глазам девушки, превратившимся вдруг в холодные льдинки, Мирослава поняла, что Инесса ей поверила.

Бессонова опрометью бросилась из кабинета. Был слышен стук её каблучков, который в неожиданно воцарившейся тишине казался оглушительным.

— Давайте произведём полный расчёт, — сухо сказал Глеб Куприянов.

— Вы больше ничего не должны агентству, — ответила Мирослава сухо.

Ей хотелось, чтобы молодая пара как можно скорее покинула дом.

— Как это не должны? — глаза молодого человека сузились.

— Я назвала вам имя преступника. Всё остальное в руках следственных органов.

— Но ведь это вы всё раскопали!

— По желанию вашей невесты.

— Я и не спорю! Просто я хочу жить дальше с сознанием, что мы вам больше ничего не должны.

— Вы и не должны. И идите, пожалуйста. Вы сейчас как никогда нужны Инессе.

Эта фраза отрезвила Глеба.

— Простите, — произнёс он, — прощайте, — он почти побежал к своей машине, в которую забилась Инесса.

— Прощайте, — почти шёпотом обронила Мирослава и почувствовала, как её руку сжал стремительно оказавшийся рядом Морис.

— Не дай бог такое пережить, — сказал Миндаугас.

— Бедная девочка, — согласилась с ним Мирослава.

И в это мгновение она почувствовала, как к её ногам прижался всем своим мягким тёплым существом Дон, и душевная боль стала медленно таять.

А в саду молодая зелёная трава пряталась под опавшей старой листвой, чтобы ранней весной снова заставить мир поверить в неизбежность возрождения и обновления после увядания и сна. И этот круговорот земной жизни, к сожалению или к счастью, никто не может отменить.