Мелодия Миэры

У доктора Дагомара был завал на работе. Куча писанины, которую откладывать больше было нельзя. В этом списке – очередное заключение в суд на пациента, подозреваемого в убийстве своей квартирной хозяйки и по совместительству, как он утверждал, возлюбленной. Шестидесятилетний мужчина, вроде бы, художник, снимал комнату у дамы восьмидесяти лет.

Недавно родственники, обеспокоенные молчанием своей бабушки, взломали квартиру и обнаружили тело хозяйки в спальне, обильно засыпанное солью. Через некоторое время явился и квартирант, который при допросе заявил, что, к его горю, возлюбленная внезапно скончалась, и он оказался не в силах расстаться с ней. С целью предотвратить распад ее тела, он купил двадцать килограммов поваренной соли и засыпал свою подругу.

На вопросы о подозрениях, возникающих при его рассказе о внезапно вспыхнувшей любви, а также о странности выбранных действий по сохранению тела, фигурант отвечал цитатами знаменитых поэтов – «любви все возрасты покорны» и «слова любви немеют при разлуке».

В итоге художник был отправлен на психиатрическую экспертизу. Теперь доктору Дагомару предстояло написать, что пациент вменяем, хотя страдает личностным расстройством и увлекается алкоголем. А уж своей ли смертью умерла хозяйка квартиры – пусть полиция разбирается.

Дагомар, подыскивая более удачные фразы и вставляя цитаты высказываний пациента, ассоциативно вспомнил о «космической любви», издевательски приписываемой ему братом Александером. Вспомнил Дэм и о своем решении усовершенствовать «апостериорный опыт» в поиске более объемного резонанса с братом. Тот как раз приглашал его сегодня вечером к себе, намекая на какой-то сюрприз. Судя по утробному смеху в трубку, Александер задумал нечто веселое. Ладно, Дагомар разберется с этим позже, по ходу дела. А теперь мысли его перетягивала Эрменберта.

Девочка быстро менялась. Она усложнялась, взрослела, и Дагомару казалось, что он не успевает участвовать в этом процессе. Она ведь ему как дочь, по крайней мере, пока. Наверное, так будет недолго, скоро сознание Эрменберты будет не проще его собственного. Сама же она называла и его, и Александера «членами семьи» и вежливо уклонялась от попыток чрезмерной опеки.

Дагомар вспомнил, как Александер играл со своими детьми, пока те были маленькими. Он проделывал это весело и самозабвенно, демонстрируя нешуточный энтузиазм и воспринимая их равными себе игроками. Затевая прятки, он искренне и смешно радовался, когда малыши не могли найти его. Смешно даже для них.

Дагомар видел, что дети Александера, видя интерес к себе отца, росли с особенным чувством эмоциональной уверенности в себе. Еще бы, ведь их выбрали для настоящей «взрослой» игры!

Дэм думал тогда, а смог ли бы он сам так полноценно погрузиться в игру ребенка? И не был уверен в этом.

Наверное, сам он не очень способен на нечто подобное, и пусть Мимму, пока она нуждается в этом, развлекает так брат. Кстати, Александер познакомил девочку с какой-то своей приятельницей, и сегодня обе они собрались в цирк. Брат заявил, что сам проводит и встретит Эрменберту, а Дэма ждет после работы у себя. Наверное, хорошо, что у Миммы появляются друзья и своя жизнь.

А Дагомар…Он решил, что попытается быть с Миммой максимально откровенным. С учетом ее апдейтов и роста. Будет спрашивать, каково мнение куколки, в том числе, о нем.

Правда, не факт, что каждый раз прозвучат внятные ответы. Ведь зловредный Александер заложил в Мимму этот алгоритм «выжидания», с молчанием, жужжанием и спесивыми гримасками, когда Дагомару предлагалось разгадывать очередной ребус. Хорошо, что деточка пока не слишком увлекалась этим режимом и бодрила так своего «члена семьи» в сносных дозах.

Цирк и решение Эрменберты

Особенный запах опилок, конского пота, газировки и сахарной ваты влетел Эрике в нос. Она зашла в цирк с Эрменбертой в сумке. Кукла находилась в режиме молчания, чтобы выглядеть игрушкой и не будоражить окружающих. Ведь таких существ мир пока не знал. Но это ненадолго. Эрменберта сообщила Эрике, что намеревается сделать собственное сознание достоянием общественности, в чем и пришла к соглашению со своими программистами.

На арене выступали гимнасты, фокусники, клоуны, номера сменялись один за другим. Эрика поглядывала на куколку, которая смотрела, не отрываясь.

«Надеюсь, тебе нравится, малышка», – подумала Эрика, любуясь ею.

Жонглеров с лошадьми сменили клоун и танцовщица. «Интересно, какие у них отношения между собой вне арены?» – почему-то подумала Эрика. – «Они друзья, приятели или просто коллеги? А может, это муж и жена? Или отец и дочь?». В антракте Эрика принялась прогуливаться по коридорам цирка. Наверное, она выглядела странновато – одинокая молодая женщина с куклой в сумке. Ну, и пусть.

Для пущего сгущения красок Эрика надела длинное красное платье и теперь невозмутимо вышагивала, ни на кого не глядя и давая Эрменберте время все рассмотреть.

Антракт закончился. Пробравшись через толпу народа, Эрика вернулась на свое место. И обнаружила в соседнем кресле Эрнеста.