Мелодия Миэры

– А как ты посмотришь на то, чтобы войти в «транс» по шаманским техникам? – бодро спросил он Дагомара, невинно округлив глаза. – Кстати, у волшебной Матильды есть и этническое имя, колдовское! Янжин. Это означает – властительница мелодии.

Дагомар взглянул на брата, потом на Матильду. Он был сыт «трансами» у себя в больнице. Шаманка улыбалась по-прежнему невозмутимо.

– Я уговорил Матильду-Янжин Германовну! – заявил Александер, просительно таращась на брата. – Она не делает это просто так! Но вроде удалось уломать…

Александер был не то чтобы падок на «магию», но он верил в «мозг человека». Последний порой вызывал сомнения у доктора Дагомара, но Александер был идеалистически убежден, что при должной тренировке можно развить необычайные способности. Теперь он желал пообщаться с той, кто, по его мнению, такую тренировку прошла. И вообще, была ученым и официально трудилась в научно-исследовательском институте.

Матильда пила чай и добродушно молчала. По ее виду можно было заключить, что ей, в целом, все равно, устраивать тут «транс» или нет.

Дагомар вспомнил об обещании, данном самому себе, про усиление «апостериорного» резонанса с Александером. Кстати, неплохо учесть и то, что брат вывернулся наизнанку и замучил Ника с Андреем, создавая для Дагомара Эрменберту. Для Дагомара, а мог ведь мог сделать это, например, и для кого-то из своих детей.

Дэм решил проявить уступчивость и постарался выглядеть заинтересованным, Александер пришел в восторг и даже захлопал в ладоши. Похоже, он до конца не верил, что это дело выгорит.

Матильда принесла бубен. Настоящий, шаманский, как почтительно сказал Дагомару Александер. С рисунком какой-то ящерицы. Матильда, конечно же, сделала его сама, по особым правилам.

Шаманка немного рассказала им о процессе изготовления бубна. Этому учила ее еще в детстве мать. Продемонстрировала разные звуки, извлекая их из колдовского инструмента специальной колотушкой.

– Я в трансе хочу быть пауком! – попросил полный предвкушения Александер. – Тоже хочу в мир, который открывается моему брату в объятиях Морфея.

Матильда улыбнулась одними губами.

– Как насчет пауков? – уточнила она у Дагомара.

– Хорошо, – ответил тот. – Хотя, пожалуй, интереснее попробовать что-то совершенно иное. Например, побыть кристаллом, который вы выращиваете.

Матильда подняла свои черные брови и слегка наклонила голову. Наверное, она усмехалась.

– О, отличная мысль! Я тогда тоже буду кристаллом! Ксено – сознанием, как хочет мой привередливый брат! – опять обрадовался на все согласный Александер.

Матильда кивнула и начала извлекать из бубна тихие звуки, постепенно проделывая это все быстрее. Запела низким голосом что-то непонятное.

Трудно поверить, но у Дагомара тем вечером действительно была кристаллическая решетка. Он «видел» и «думал» ею, и «чувствовал» тоже ею. Решетка намертво удерживала его структуру, и она же вибрировала, тонко-тонко, не останавливаясь ни на мгновение. И кристалл Дагомар мог управлять этой вибрацией.

Это было состояние, не дававшееся ему прежде. Многорядный порядок его структуры позволял быть в каждом ее узле одновременно и видеть пространство в разных секторах. Восприятие происходило непривычным для человека Дагомара образом: оно не сливалось в нечто смазанное, а складывалось из многочисленных, но отдельных слоев, сосуществующих друг с другом.

В кристалле Дагомар был одновременно и ребенком, и взрослым, и стариком. Он родился и умер в каждом узле этой структуры бесчисленное количество раз. И вместе с ним – все те, кого он знал и любил.

Мерные глухие и раскатистые волны, в виде которых до него доносились звуки бубна и голоса Матильды, напомнили о поставленной задаче: резонанс с Александером.

Дагомар начал «нащупывать» в пространстве «тело» брата, и нашел его. Это был чужеродный объект, решетка которого имела иную конфигурацию. Часть частот, на которых вибрировала решетка, совпадала с таковыми у Дагомара. Но не такая уж весомая часть, и структура Дагомара склонна была оставить все, как есть. Волны Матильды не давали отвлечься, но не содержали достаточный стимул для инициации процесса.

Однако стимул этот появился. Осваивавший свои «секторы» Дагомар увидел в себе запись «надо работать с любым «дано». Высказывание принадлежало Александеру, который любил провозглашать этот принцип теоретически, но запись была сделана в секторе Эрменберты. Она, получив данный код от Александера, воплощала его на практике с феноменальным упорством.

Эрменберта… Кристалл Дагомар решил найти информацию о ней в структуре кристалла Александера. Частоты этих секторов нашли резонанс, и Дагомар «увидел», что они встраиваются в поток частиц, пронизывающий все вокруг, но вместе с тем неуловимый. Поток становился очевиден при «усилении» сигнала в секторе Эрменберты.

Кристаллам удалась совместная вибрация, когда они настроились именно на этот малоуловимый поток. На какие-то мгновения это удалось им так хорошо, что стало казаться, что они – единое образование, в котором стало гораздо больше отточенных слоев структуры.