Мелодия Секизяба (сборник)

— И тётушка Огульсенем на этом ограничилась?

— Ей пришлось, — сказала мама. — Она в самом начале сговора вытащила такой, заранее заготовленный список, что никаких денег не хватило бы, да Гюльнахал, дай ей бог прожить здоровой до ста лет, ни за что не хотела уступить. Так что уступить пришлось сватье Огульсенем. Ну, не золото ли наша будущая невестка?

Я пробурчал что-то, что можно было принять за согласие.

Мама продолжала щебетать.

— Да, ничего не скажешь, не ожидали мы с отцом, что всё так обойдётся. Когда мы считали с ним этой ночью, то оказалось, что денег хватит и на выкуп и на свадебные расходы, и на подарки гостям. Ты думаешь, ему, твоему отцу, так же нравится стоять за прилавком? Ничуть. Он даже сказал: «Вот и хорошо, что не надо ехать с помидорами. Пусть чуть-чуть ещё нальются за эти дни — будет гостям угощение». Ты уж не беспокойся: возни с едой будет много, но в грязь лицом наш дом не ударит. Всё будет, что у других, людей, а может и получше.

— А сухое молоко разбавлять не придётся? — спросил я с улыбкой.

— Тебе бы всё посмеиваться. Забудь об этом, сынок.

— Уже забыл. Ну, а когда хотите саму свадьбу справлять?

— Э, какой ты! То тебя не уговорить было, теперь несёшься во весь опор. Или ты боишься, что если промедлишь, у девушки появится ещё один жених?

— Кто их знает, этих девушек. Может, и появится. А может, уже давно появился. Как ты думаешь, такого быть не может?

Мама тревожно посмотрела на меня, пытаясь определить, шучу ли я или говорю всерьёз. Потом ответила:

— Я полагаю, что сын Хайдара, про которого говорили, что сам не прочь получить в жёны такую девушку, как Гюльнахал, понял уже, что она ему не достанется. Но ты прав, сынок, тянуть со свадьбой нечего. Я уверена, что всё будет хорошо. Сегодня вечером отведём к ним скот, а в субботу и воскресенье устроим свадьбу. Ты доволен?

— Значит, осталось мне быть свободным всего три дня?

— Да, сынок. Потерпи уж эти три дня. Кроме того эти дни нужны, чтобы приданое, которое я заказала для невесты, успели приготовить, Знаешь, кто будет делать украшения? Сам Аллагулы, лучший мастер в округе, ему уже наверное больше восьмидесяти лет и он больше не работает, но он был другом твоего деда и в память о нём согласился взяться за этот заказ. Всё будет из чистого серебра и золота. Всё будет звенеть и переливаться. Когда невеста наденет красное курте, я поднесу ей чабыт, — лёгкий халат, украшенный чангой из позолоченного серебра, подол халата будет украшен чапразом — тоже из серебра, а для кос я отдам ей своё собственное украшение — сачлык. О, я всё предусмотрела. На вороте у неё будет гульяка, на шее — позолоченный дагдан, на обеих руках серебряные браслеты, а на пальцах — старинные серебряные кольца с цепочкой — это моя бабушка носила. Я вот только не знаю, повесить ли ей на платье онапбасы и гонджук, это красиво, но из серебра, а я бы хотела, чтобы на моей невестке в день свадьбы было только золото. Зато когда усса Аллагулы принесёт мне илдиргич, чтобы Гюльнахал могла украсить им свою красивую головку, позерь, она станет прекрасной, как небесная пери, о которых мы читали в волшебных сказках.

Я смотрел на маму и удивлялся тому, как радость может преобразить человека: глаза у мамы горели, щёки пылали и вся она помолодела лет на двадцать, так что можно было подумать, что это она сама выходит замуж. А тут ещё вернулся с работы отец. И мама легко, как птичка, вскочив с тахты, устремилась ему навстречу.

В комнату они вернулись вместе. Отец, проработав весь день в поле, тоже казался довольным, во всяком случае я давно уже не слышал, чтобы он разговаривал со мной так мягко. Казалось, накануне того дня, когда я сам обзаведусь семьёй, он вспомнил времена, когда я был малышом и вечно таскался за ним следом, стараясь подражать во всём: ведь тогда отец казался мне самым сильным и самым мудрым человеком на земле, и я ничего так не хотел тогда, как вырасти похожим на него.

— Если ты устал, сынок, приляг и отдохни. — Так сказал мне отец — и кто знает, сколько лет назад он в последний раз говорил мне это. Но тогда я был ещё тонконогий и желторотый птенец, которого надо было оберегать, а теперь отец не доставал мне и до плеча, а я целый день управлял стальной махиной и мне пошёл уже двадцать пятый год. Да, я уже давно не был ребёнком, за которым надо присматривать, чтобы он не перебегал и во время лёг в постель.

Но оставался один вопрос, в котором отец всегда был на голову выше меня — да и не только меня. Это был вопрос земледелия и всего того круга проблем, что связаны с землёй. Тут с ним никто не мог сравниться — разве что Ташли-ага. И вот тут-то его помощь и поддержка были не просто нужны, но и совершенно необходимы мне.

— Если ты не устал, отец, — попросил я, — я бы с удовольствием продолжил наш вчерашний разговор.

— Ого, — удивился отец и довольно огладил усы. — Значит, Поллы-ага не всегда говорит глупости и может ещё пригодиться молодому специалисту с высшим образованием.