Мелодия Секизяба (сборник)

Весь остаток дня, сидя за рычагами бульдозера, я с нетерпением ожидал минуты, когда, вернувшись в аул, я смогу заглянуть в библиотеку и посмотреть, нет ли у нас какой-нибудь книги, учебника или монографии, посвящённой засолению земель. Эти мысли настолько занимали меня, что даже вопрос о моей женитьбе отошёл как бы на второй план. Я объясняю это тем, что в этом вопросе, в вопросе с женитьбой, всё было более или менее ясно, особенно после собрания, а вот в вопросе, о котором я думал так или иначе весь последний год, никакой ясности не было.

Тем не менее я понимал, что обижу товарищей по бригаде, если сегодня же не скажу им о намечающихся переменах в моей жизни. Я ещё день думал над тем, как получше преподнести им эту новость, как на помощь мне пришёл всё тот же неугомонный Шамурад.

Дело было в том, что начальник управления во время обеда сообщил нам, что для нас, как передовой бригады, выделена новая партия машин. Однако они находятся пока в Москве и надо послать человека, который привёз бы их на стройку, сопровождая во избежание всяких недоразумений. Кого послать — это начальник управления целиком оставлял решать нам. Об этом и зашёл разговор после рабочего дня.

— Вопрос ясен, как белый день, — сказал Шамурад, едва только все успели усесться. — Посылать надо Ашира. Все мы люди семейные, у всех дома хозяйство и дети, один он никому не нужен, никто его не ждёт, и если скажет: «Уезжаю», — никто не поднимет крик, хоть неделю его не будет, хоть месяц. Вот когда я завидую холостым.

— Ну, что же, — взял слово наш бригадир. — Это дело важное, тут нужен не только холостой человек, но и человек с опытом.

— Пусть скажет сам Ашир, — крикнул с места Бяшим.

— Я рад бы поехать и получить для нас новые «Катерпиллары», — сказал я. — Да и по Москве побродить не худо. Но есть одно обстоятельство — именно то, о котором упомянул Шамурад. Не хочу отставать от всех, хочу, чтобы и у меня дома ворчали, если уезжаю. Одним словом, ребята, я решил жениться.

От удивления Шамурад долго не мог вымолвить ни слова, а это было с ним не часто.

— Вот это да! — только и произнёс он.

Байрамгельды посмотрел на него с улыбкой:

— Ну, что, от изумления язык проглотил?

Но даже на это наш всегда находчивый Шамурад, который никогда за словом в карман не лез, только потряс головой, словно в ухо ему попала вода, и повторил: «Вот это да. Ай, да Ашир! Вот это врезал».

Ну, а потом посыпались поздравления, смешки, вопросы. Хочешь не хочешь, пришлось начать издалека и кончить событиями вчерашнего вечера.

— Лихо придумано, — сказал Шамурад. — Я и сам лучше не придумал бы.

Молчаливый Джума, думая, очевидно, о своих дочерях, впервые за день открыл рот.

— А что будет потом? После свадьбы?

Признаться, я предпочитал об этом сейчас не думать.

— Если за дело взялся Ташли-ага, беспокоиться нечего, — ответил за меня Байрамгельды. — Не беспокойся, Ашир. Что бы не случилось потом — мы все, твои друзья, здесь и готовы прийти тебе на помощь. Вот тебе моя рука. — И он протянул мне свою огромную ладонь. — Это я говорю от имени всей бригады, верно?

— Верно, верно, Байрамгельды.

Я ничего не мог сказать, в глазах моих стояли слёзы. Мои друзья! Я готов был за них в огонь и в воду.

Последнее слово осталось, конечно, за Шамурадом.

— Я вчера как раз получил от управления новенький домик. Я даже стула ещё туда не перенёс. А в общем-то мне и в старом совсем не плохо. Верно, ребята? Если придётся уходить из дома — не робей, переселишься в новый дом — и всё. Ну, хорошо я придумал, ребята?

— Молодец, Шамурад, — одобрил бригадир. — Молодец.

Накануне свадьбы

Вернувшись с работы, я застал дома только маму. Она подала мне обед и села рядом, заботливо глядя на меня. Всё в доме дышало тишиной и покоем, и мама тоже была умиротворённой и мягкой.

— А где отец? Неужели ещё на базаре? — поинтересовался я.

— Отец не вернулся с колхозного поля, — ответила мама, и я это понял так, что у отца взыграла совесть — после базара он отправился по колхозным делам, но мама пояснила, что отец вообще сегодня не ездил на базар. На мгновенье я перестал жевать.

— Надеюсь, — спросил я, — с ним ничего не случилось? Ведь ещё вечером я просил его порвать с базарными делами, а он сказал мне, что расходы предстоят большие и хочешь не хочешь, несколько раз ещё придётся съездить на базар.

— Вот именно, — сказала мама. — Всю ночь мы с ним считали и пересчитывали, и решили, что всего хватит и так.

— Вы куда-то ездили вчера до поздней ночи.

— Да, были у сватьи Огульсенем. Она оказалась очень разумной, а девушка — чистый клад, Так при нас и заявила сватье, чтобы та заказывала лишь самое необходимое, не то, сказала Гюльнахал, она вообще сбежит из дома.

— Ну и на чём остановились?

— Остановились вот на чём, — стала рассказывать мама, понизив голос, словно её могли подслушать в собственном доме: договорились вот на чём — мы даём деньгами восемь тысяч, чтобы было на что одеть невесту, пять-шесть отрезов на платье в приданое и десяток готовых, ну и, конечно, красное курте, чтобы накинуть на невесту, когда её поведут в наш дом.

— И это всё?

— Всё.