Мелодия встреч и разлук

— Там так чудесно, мама, — ежеминутно повторяет Натали, — пойдем с тобой еще раз?

— Не знаю, милая. Может, тебе стоит съездить с папой?

— Он все время занят, — Натали обиженно надувает губки. Алина вздыхает. Знает, дочь злится не на нее — на отца. За весь месяц он сумел выкроить всего пару часов на общение с дочерью, хотя в прессе постоянно мелькают его фотографии на приемах, где он появляется с очередной — уже не то четвертой, не то пятой — женой. Алину огорчает его отношение к Натали, радует другое: ко всем своим детям он относится одинаково, и за это Алина ему в какой-то степени даже благодарна.

— Хочешь, я сама позвоню папе и попрошу его?

— Не надо! Я хочу с тобой.

— Не знаю, доченька, успеем ли до отъезда.

— До какого отъезда? Куда это вы собрались? — в комнату заглядывает Мэри.

— Уснул?

— Вроде да. Но ты не увиливай от ответа! Вы хотите уехать?

— Не сейчас, конечно, но, наверное, уже в ближайшем будущем.

— Зачем? — строго и вызывающе. Именно так, как должна спрашивать старшая сестра.

— Маша, странный вопрос. Работа, школа, устоявшийся быт, наконец. Я еще хотела Натали на море свозить до первого сентября.

— Свози, — кивает благосклонно. — А потом возвращайтесь. Будем налаживать быт здесь: работу, школу, все, что пожелаете.

— Спасибо, Машенька! Но здесь, ты сама сказала, надо налаживать, а там уже все налажено и привычно. И потом тебя сейчас, возможно, расстраивает мысль о расставании, но, как только ты вернешься на сцену, мы едва ли сможем видеться чаще, чем раньше. Если мы вернемся, поедем в свою квартиру в Нью-Йорке, а ты, отыграв концерт, будешь спешить сюда к мужу и сыну, поэтому я не вижу разницы, сколько километров будет между нами: триста или семь с половиной тысяч.

— И все же я не понимаю, что там есть такого, чего нет здесь?

— Я не знаю. — Алина действительно не знает. Просто теперь она твердо уверена в том, что никогда по-настоящему не хотела уезжать из России. А зачем же делать то, чего не хочешь?

— Не знаешь?

— Нет.

— Зато я знаю, что есть здесь, чего нет там. И продолжаю настаивать на том, что здесь вам должно быть лучше. Здесь есть я. Пусть мы будем видеться не так часто, как хотелось бы, но это практически один город, это один штат, одна страна, один континент, наконец! Тут у вас есть близкие люди. А там вы будете совсем одни.

— Не совсем, — улыбается Алина.

— Как это? Что ты имеешь в виду? Я не понимаю. У тебя кто-то есть? Или… что это значит?

— Это значит, — неожиданно встревает в разговор взрослых Натали, — что не у мамы, а у нас там кто-то есть.

— Кто? Уж не родственники ли с Украины, которых мы никогда в жизни не видели?

— Нет, конечно, — смеется Алина.

— Какие родственники? — тут же требует разъяснений Натали, но взрослые только небрежно отмахиваются.

— А кто? Кто у вас там?

— Майки плачет, — сообщает из-за двери Анатолий.

— Сейчас вернусь, — угрожающе предупреждает Маша и выходит.

— Мы ей расскажем? — тут же спрашивает Натали.

— Конечно. Иди пока почисти зубы и надень пижаму. Уже поздно.

— Ну, мам!

— Иначе я все расскажу сама!

Натали тут же испаряется. Алина нащупывает письмо, которое все еще лежит в кармане. Что ж, теперь можно достать и второе. Она берет сложенный лист. Его разворачивать не обязательно. Это послание она перечитывала столько раз, что запомнила слово в слово. Алина просто сидит на кровати, а в ее голове стройные, красивые фразы складываются в тяжелый, выстраданный текст: