Мелодия звезд (СИ)

Диппер почувствовал, как болезненно даются ему удары сердечной мышцы. «Они ошибались. Они не собираются трогать мою стаю…» Мысли тритона в беспорядочном урагане носились в голове, но теперь он сам не желал обращать на них внимания. Эта гармония с самим собой и желанием увидеть настоящего капитана, которого описывал ему Мэст все это время, пришла неожиданно, как дождь среди ясного неба в Китае. Полет этой неудержимой фантазии будто подхватил шатена, ведя его по волнам понимания собственной глупости и осознания собственной радости. Как же жалок он был, когда обвинял Сайфера в том, в чем он не был виноват, как бесполезен был, когда забивался в угол со своими проблемами, которые были совершенно пустые и безобидные по сравнению с тем, что переживает его капитан. «Добрый и дружелюбный скат, да?» Диппер не мог позволить себе улыбнуться, но его душа пела от радости. Он ошибался, когда думал, что капитан не такой сентиментальный для прощания с отцом. Почему-то эта ошибка делала его счастливым.

- После смерти моего отца, я собрал команду и отправился в кругосветное путешествие. Я не собирался возвращаться, пока в одном из сражений не потерял своего первого помощника. Он служил еще моему отцу, а защитил от удара в спину меня, закрыв собой… - слегка осипшим голосом проговорил Сайфер и перевел взгляд на горизонт, исчезающий в общем мраке.

- Они на многое идут, чтобы спасти Вас, капитан, - с печальной улыбкой произнес тритон.

- Понимаешь, Сосна. Даже если у меня будет шанс броситься под пули, чтобы защитить их всех, у меня ничего не получится. Они слишком хорошо знают меня. Железная стена из всех этих людей будет защищать меня до конца. Они без раздумий закроют меня собой. И мне от этого паршиво, - Билл ввел пятерню в волосы, слегка растормошив их, после чего снова посмотрел на Пайнса. - После смерти того человека, который пожертвовал собой ради меня, я вспомнил то, что потерять близких мне людей очень легко, я должен был вернуться к отцу и проститься. То, что это произошло только сейчас – глупое стечение обстоятельств, именуемое судьбой… Судьбой, где я встретил тебя.

Дипперу снова пришлось удивиться. Настолько, что забыл как дышать. Удивиться, от куда в этом моменте столько милых сцен, которые так любит его сестра и большая половина женского населения мира; удивиться, насколько спокойно сейчас лицо его капитана, как печален, и в то же время пронзителен его взгляд. Пайнс не мог осознать, что только что сейчас произошло, а в голове крутилась только одна мысль: “может, мне показалось?”.

Сайфер не был романтиком, никогда не любил, не состоял в серьезных отношениях. Он понятия не имел, что значит это чувство, которое зародилось в душе при первом взгляде на нерадивого официанта, не знал, что за эмоции он вызывает, попадаясь на глаза каждый день, не знал, как следует себя вести, когда они остаются наедине. И только Диппер начал понимать его без слов, читая в одном только взгляде все то, что когда-нибудь так хотел услышать, но, услышав, не мог в это поверить. В тот миг время, будто, остановилось, отдавая свои считанные секунды лишь одному тритону, чтобы он осознал все мелочи сказанных слов. Ему показалось, что в тот момент, когда Билл произносил их, его голос дрогнул. Сильный и отважный капитан, человек, который влетел в его жизнь, как яркая вспышка, раскрасил его серый мир радугой, взрывами и бесконечными мыслями, сейчас боялся. И чего? Того, что его чувства отвергнут! Но… “может, мне показалось?”

От секундных размышлений, которые длились для тритона вечностью, отвлекла лишь далекая, чарующая песня.

И последнее, что увидел Пайнс, прежде, чем капитан резко развернулся: покрытый голубой пеленой взгляд его глаза.

========== Глава 12. Сирены ==========

Диппер не был уверен ни в чем. Он всегда верил фактам, которые мог понять сам на все сто процентов, или увиденному, что рассматривалось более логично, чем бессмысленные доводы. Он прекрасно понимал, что теории о тайнах вселенной будут оставаться теориями, пока их не обоснуют законами физики, что, опять же, было логично. Если разбираться в точных науках, то ничего, кроме фактов, не могло доказать обратного явления, уже изученного человечеством, но когда дело касается понимания того, что нельзя потрогать, увидеть или почувствовать еще каким-либо образом, установление фактов казалось невозможным.

Так Диппер думал всегда, хотя учили его немного иначе. Образ мышления тритона не был предназначен для воображения себя Аполлоном, перед которым горами падали издыхающие от одного взгляда на него девушки. Именно поэтому, недоразвитое чувство прекрасного у парня не давало ему субъективно рассуждать о чувствах других людей. Лишь жалкие нотки эгоизма и проблески фантазии иногда давали себе волю, заставляя окунаться в пучину необъяснимых химических явлений, которые, окрылено, можно было назвать любовью.