Мемориал. Семейный портрет

Эрик повернулся и тихо покатил велосипед по изволоку. Его не заметили. И стало уже казаться, что вовсе и не собирался сегодня к тете Мэри, просто решил на них на всех поглядеть, и все, удостовериться, что они тут как тут, как себе их и представлял, на лужке. Всю ревность, всю зависть к Эдварду Блейку, к Джералду, к Томми - как рукой сняло. Даже хорошо, что и они оказались здесь, помогли заполнить картинку. Будто что-то кончилось, завершилось, и можно теперь вернуться домой, в Холл. За чаем увижу маму, буду с ней внимательным, добрым, чутким, как еще никогда не бывал.

А тетю Мэри в конце концов я же в понедельник увижу.

Скатываясь без руля к Чейпл-бридж, он был совершенно спокоен, он был почти счастлив, и чуть ли не с облегчением снова полностью отдавался притяжению отрицательного полюса.

Книга третья 1925

I

- Ага, - сказал Джералд Рэмсботтэм, - завтра ее выгоняю, без дураков.

Развалился, почти лег, и мощные ляжки выпирали, как опоры моста, обтянутые агрессивно клетчатым твидом. Золотые часы стали крошечными и сверхэлегантными на красном, здоровенном запястье.

- Зажигание хреновое, - Фарнкомб выбил трубку о чугун камина.

- Туго разгоняется, жуть, - вставил Монти.

- А ты такую американскую машину видал, чтоб хорошо разгонялась? - спросил Хьюз.

Морис посмотрел на них сверху вниз с каминной ограды, на которой стоял, теребя за кончик проволоки то, что было когда-то дросселем мотоцикла.

- "Мун", у Тедди, например, - сказал Морис.

- О, это тачка шикарная, будь здоров, - убежденно скрепил Фарнкомб. - Ей-богу, Джералд, посмотрел бы ты, как она прям с места пуляет.

- Даже сам не знаю почему, - вставил Хьюз, - но вот не нравятся мне у этих янки машины.

Джералд Рэмсботтэм зевнул, потянулся:

- А "бруг" этот видал - вчера вечером, возле Тринити на углу?

- Ага, - сказал Фарнкомб. - Восьмиместный.

- Восьмиместных "бругов" не бывает в природе, - сказал Хьюз.

- Свежие модели бывают.

- Спорим, не бывает.

- На сколько?

- Ни на сколько, - Хьюз зевнул. - А который час? Джералд глянул на свои золотые часы:

- Без четверти двенадцать.

- Хоссподи! - ахнул Морис. - Мне ж в двенадцать к тутору.

- А у меня лекция, - сказал Фарнкомб, - если не смоюсь.

- Но ты дашь мне сочинение сдуть, а, лапка? - затревожился Морис.

- У меня в комнате лежит, если тебе надо, - бросил Фарн-комб.

- Спасибо тебе грандиозное. Поднялись лениво, позевывая.

- А с чего это тебя Джимми требует? - поинтересовался Хьюз.

- Из-за субботы, - Морис скорчил гримаску.

- И много ему известно, как думаешь?

- То-то и оно. Понятия не имею.

- Небось, девчонка раскололась.

- Ну уж нет. Она б работу потеряла.

- Тогда, значит, старая сука.

- Она ж нас не видала в курятнике.

- Зато она курятник видала после того, как мы там побывали.

- Ты прямо как сумасшедший завелся, - сказал Фарнкомб. Морис хмыкнул.

- Они так мило выглядели со связанными головками, прелесть!

- Едва ли ей так показалось.

- Ну, им это нисколько не повредило.

- Зато здорово повредило гостиной.

- А пусть она еще, между прочим, докажет, - сказал Джералд.

- Опасаюсь, что Джимми особых доказательств домогаться не станет, - сказал Хьюз. - Скушает и косвенные улики.

- Нет справедливости в этом колледже, - вздохнул Морис.

- Скажи спасибо, что ее нет, мальчик мой. Будь здесь справедливость, тебя бы после первого же семестра вытурили.

Морис хмыкнул, польщенный. Подошел к шкафу, сдернул с крюка плащ и шапочку. Твердая четырехуголка давно потеряла нутро. Обвисла, как ночной колпак.

- Джимми со мной прямо шелковый, - похвастался Морис. - Ну пока, ребятки. Не уходите. Я мигом.

И все же что-то его точило слегка, пока спускался по лестнице на Сильвер-стрит - не забыл сунуть голову в гостиную хозяйки, кинуть на ходу: "Доброе утро, миссис Браун. Как ваша киска?" - это очень важный пункт, хорошие отношения с хозяйкой, тем более, миссис Браун пару раз пошла на риск, не донесла, что только под утро вернулся из Лондона, не имея разрешения на отлучку. Спеша к своему колледжу, все гадал, что Джимми известно - и что тот сможет проглотить, не поморщившись. Мысль вертелась вокруг прежних скандалов. Самый первый - в первый семестр - разразился, когда воздушную торпеду взорвал под ногами у Роберта в ночь Гая Фокса. Этот Роберт обгорел кошмарно, и, конечно, поднялся дикий шум. Пришлось тащиться, объясняться с весьма важным официальным лицом, правда, лицо в результате пригласило Мо-

риса на обед. Потом - авария эта, в прошлом году, на Нью-Маркет-роуд, Стюарда Бейна - насмерть, пришлось потом на допрос являться. Ужас. Ожидал невесть чего, вплоть до обвинения в преднамеренном убийстве, но обошлось, обошлось, только Жоржа, беднягу, он-то, собственно, был ни при чем, того вытурили. Шум поднимался и по менее значительным поводам, в общем, по пустякам. Лодку к тылам пригнали с отцепленным мотором, затопили плоскодонку - шум. В комнате Хьюза после дня рожденья костер развели - шум. И вечные скандалы из-за счетов. Кембриджские продавцы, как сговорились, все норовят на тебя наябедничать тутору.