Мемориал. Семейный портрет

- Спасибо большое, сэр, что выручили насчет ущерба. Джимми был явно польщен. Сказал:

- Если вы постараетесь, чтоб этот семестр побольше отличался от всех предыдущих, лучшей формы благодарности мне от вас и не надо.

- Да, сэр. Уж я постараюсь.

Морис перемахнул лестницу, перебежал через двор. Ух, обошлось, обошлось, легче даже, чем можно было рассчитывать. Джимми сегодня в духах. Одно погано - эти пятнадцать фунтов. Ну откуда, откуда интересно их взять? Предположим, из Джералда можно выжать половину - ничего, его не убудет. Но все равно, все равно - нет, ясное дело, надо срочно телеграфировать Эдварду. И стоит, наверно, вставить "ответ оплачен". Но это два шиллинга. Однако. В кармане только фунт, до вечера неохота разменивать. А-а, вот и швейцар у ворот, очень кстати, в своем цилиндре. Морис направил к нему стопы.

- О, Брум, любезнейший, не подбросите две монетки до вечера?

- При мне всего один шиллинг, уж извините, мистер Скри-вен.

- И сойдет, и прелестно, и дивно - а, была не была, предположим Эдвард и поленится отвечать, все равно - почему не рискнуть.

В этот семестр во второй половине дня Морис всегда томится. Вот уже полтора года, как доктор не допускает к играм. Сердце стало барахлить, считается, после той мотоциклетной аварии. Сам-то он ничего такого не замечает. Но тоска зеленая буквально, потому что Джералд Рэмсботтэм играет в регби, Хьюз и Монти в теннис, Фарнкомб занимается греблей; и очень часто между обедом и чаем приходится торчать одному. А одиночество для Мориса нож острый, мука мученическая даже и на минуту.

Постоял возле Холла, прикидывая, что теперь предпринять. Иногда в эту пору дня, смутная, как неприятный запах, подкрадывается мысль о занятиях. Он теперь ни черта не делает, аж с прошлого лета. Правда, дважды в семестр бывают эти контрольные, но изготовить пару шпаргалок раз плюнуть, подумаешь, дело большое. Ну а сочинения - ах да, надо же к Фарнкомбу зайти, это сочинение взять. Хотя сдувать сочинение в одиночестве - такая тоска. То ли дело, когда сам под мухой и вокруг толчется народ.

Ну вот, значит, остается граммофонная лавка. Умней всего - убить там остаток унылого весеннего дня, в звуконепроницаемом кабинете запуская десятки пластинок, чтоб потом купить одну-две - эти люди отличаются прелестным долготерпением. И знакомых там почти наверняка встретишь. Половина Кембриджа, слава Богу, знакомых.

* * *

В полпятого комната Мориса уже ломилась от гостей. И Морис к ним ворвался, веселый, помахивая пакетом пирожных и пластинками, которые прикупил.

- Приветик, ребятки! - он крикнул, морща обычно бледное лицо восхищенной улыбкой и так покраснев, что даже жилы выступили на висках. - И эта старая сука вам до сих пор чаю подать не могла?

Так приятно их всех видеть, и они же в ответ сияют, как почти все сияют почти всегда, стоит появиться Морису. Завели граммофон; и, когда хозяйка явилась с чайным подносом, Морис повис у нее на шее.

- Миссис Браун, дорогуша, нельзя ли нам еще одну малюсенькую чашечку, а?

- Ах, да пустите же вы меня, мистер Скривен. Я все из-за вас уроню!

- Ах, миссис Браун, вы прямо изумительная!

За чаем Фарнкомб и еще кое-кто рассуждали о футболе, гребле, актрисах, машинах. Морис, заняв свою любимую позицию на краю каминной решетки, слушал серьезно минуту-дру-

гую, больше он не в состоянии. И хотя обсуждались достоинства "роллс-ройса", он вдруг перебил разговор, вздумав бросать бумажными шариками в новую мраморную безобразную лампу в красных прожилках - новейшую гордость миссис Браун. Потом схватил с каминной полки мячик для гольфа, прицелился. Все расхохотались, когда он судорожно, с облегчением выдохнул: лампа не разбилась. Ободренный, Морис схватил у себя со стола стеклянное пресс-папье, взвесил на руке, и, затаив дыхание, осторожненько запустил в лампу. И метко - лампа разбилась вдребезги.

- О, господи! - охнул Морис.

Все дружно кинулись собирать осколки, поскорей, пока не застукала миссис Браун.

- Что-то я, по-моему, шум слыхала, мистер Скривен. Надеюсь, ничего не разбито?

- А вы что-нибудь разбитое видите, миссис Браун? Видите?

Миссис Браун старательно озирается, и каждое ее движение, давясь хохотом, копируют все присутствующие. В первую минуту она действительно ничего не заметила. Потом до нее дошло:

- О, мистер Скривен! И как вам только не стыдно! Моя изумительная новая лампа!

- Ах, миссис Браун, вы уж простите, простите меня великодушно! Ну прямо понятия не имею, и как это произошло. Может, у нее одна какая-то цепочечка отказала?

- И надо же - только позавчера куплена!

- Знаю, миссис Браун, знаю. Ужасный случай. Но у вас будет новая, точно такая же. Мы вам, миссис Браун, купим точно такую же лампу, ведь правда, ребятки? Есть у кого-нибудь фунт?

Никто из испытанных друзей Мориса не отвечает конечно, но Карри со второго курса, который недостаточно знает Мориса, с готовностью выкладывает деньги.

- Спасибо тебе грандиозное, лапка. Я завтра же первым делом отдам.

- Ах, мне не к спеху, - бормочет Карри в восторге, что удружил Морису.

Миссис Браун ретировалась, частично утешенная.