Мемуаризмы

Дни они с отцом проводили у моря, ловили бычков под скалками, после ужина отец играл с соседями в шахматы, а Боря болтался по улицам среди дач. Бездумное кружение привело его к даче, скрытой за высоким зеленым забором. За забором крутили патефон, раздавался женский визг и взрывы смеха. А с этой стороны забора стояли рядом мужчина и женщина. На женщине было коричневое платье в модный горошек. И вот тут-то Боре, наконец, повезло увидеть суть загадочных гендерных отношений.

Женщина стояла, прислонившись спиной к забору, с закрытыми глазами и пьяно хихикала. А на её плече повис, тесно прижавшись к ней всем телом, не менее пьяный мужчина. Они вели однообразный диалог.

– Ну, дай… – требовательно просил мужчина.

– Ну, на, – отвечала женщина, разводя в сторону руки.

– Ну, дай… – устало повторял мужчина.

– Ну, на…

Это продолжалось довольно долго. Затем мужчина отодвинулся от женщины. В его мутном взоре мелькнула какая-то мысль, и он сказал:

– Ты мне нравишься… Очень… – Он ткнулся губами в щеку женщины и снова привалился к её плечу, бормоча: – Ну, дай…

Из-за поцелуя Боре почему-то стало неловко, и он сбежал.

То, что видел, он при встрече рассказал Гарику. Гарик покровительственно ухмыльнулся.

– Это чепуха, они же пьяные, – сказал он. И объяснил, что могло произойти, если бы они были трезвыми. Когда он успел узнать детали – не понятно.

Боря слушал, раскрыв рот. После этого Гарик стал для него непререкаемым авторитетом.

Друг детства Гарик

«Нам бы по сухарику, Борику и Гарику» – это двустишье они сочинили вместе. Боре исполнилось четыре, Гарику – пять. Они дружили с ранних лет вплоть до ухода на срочную службу. Авторитет Гарика с каждым годом рос. И тому существовали причины. В четырнадцать лет Гарик потерял отца, скончавшегося от застарелых ранений, и стал кормильцем семьи, заодно получив полную свободу действий. Он сделался стилягой, устроив на голове кок и надев узкие брюки. Он обзавелся девчонкой. Он зарабатывал настоящие деньги, бегая по городу и выключая на ночь свет неоновых реклам над магазинами. И, наконец, он начал удачно фарцевать, благо в Одесский порт заходили иностранные суда.

Боря во всем старался подражать Гарику. Он бы с радостью стал его компаньоном по фарцовке, но боялся матери. Поэтому реальные действия он подменял чтением книг. Так продолжалось до тех пор, пока Гарик не поспросил совета, какую книгу ему прочесть.

– Понимаешь, Людка сказала, что я необразован. – Ему исполнилось шестнадцать, Люда была его девушкой уже второй месяц, и, судя по намекам, их связывала не только дружба.

Боря, понимая свое мужское несовершенство, всегда завидовал другу. А тут вдруг ощутил интеллектуальное превосходство.

– Почитай «Робинзона Крузо» – сказал он.

Автору теперь кажется, что Борей, рекомендовавшим для чтения самую скучную книгу на свете, двигало в ту минуту подсознательное чувство мести за точившую его зависть.

Вскоре Гарик сообщил, что уже дошел до двадцать четвертой страницы.

Спустя тридцать лет Борис провел отпуск в Одессе. Естественно, они с Гариком встретились. Советская власть кончилась, а капитализм еще не начался. Гарик по-прежнему торговал контрабандным импортом, но теперь оптом и не боясь обвинений в спекуляции, ибо этим занималась вся умирающая страна.

Гарик привез друга к себе на дачу в Аркадии. Дача была роскошной: двухэтажный деревянный дом, застекленная веранда, цветник у входа, фруктовый сад, кусты малины вдоль забора…

– Купил у одного профессора, тот свалил в штаты, – сказал Гарик.

– А сам ты не собираешься? – Бегство от нежных объятий советской власти заграницу стало модным еще в семидесятых.

– Зачем? – Гарик был искренне удивлен. – Сейчас здесь все только начинается.

Попивая коньяк и рассказывая о жизни на Дальнем востоке, Борис внезапно обратил внимание на книжную полку, висящую на стене гостиной. На полке стояли две антикварные фарфоровые статуэтки и несколько книжек, среди которых и его подарок – «Робинзон Крузо». Борис снял книжку с полки. Закладка лежала на двадцать четвертой странице.

Половое созревание. Поцелуй

В центре двора-колодца стояла водопроводная колонка. От стены к стене тянулись веревки, на которых постоянно сушилось чье-то белье. От тяжести белья веревки провисали, их подпирали шестами. Детей в доме проживало много. Всё свободное время они проводили во дворе. Играли. Игры были простыми, но веселыми. Играли на деньги в пристенок, спорили, кто съест сто грамм хлеба за сто шагов (тогда в булочной хлеб продавался на развес), играли в «замри» и лапту, в жаркий день обливали друг друга водой из колонки.