Мемуары

В эту пору в Париж из Брюсселя возвратилась герцогиня де Шеврёз. Лег, опередивший ее на восемь или десять дней, приготовил нас к ее возвращению. Он в точности исполнил данную ему инструкцию: стал усердным ее обожателем, хотя вначале ей не понравился. Мадемуазель де Шеврёз позднее говорила мне, что мать ее находила в нем сходство с Бельрозом, комедиантом наружности самой невзрачной, но перед отъездом из Брюсселя к нему переменилась, а в Камбре во всех отношениях осталась им довольна. По возвращении Лега в Париж я во всяком случае заметил, что он совершенно доволен ею: он превозносил нам ее как героиню, которой, если бы война продолжалась, мы были бы обязаны поддержкой герцога Лотарингского и уже теперь обязаны выступлением испанской армии. Восхвалял ее и Монтрезор, который, защищая интересы герцогини, угодил на пятнадцать месяцев в Бастилию 192, и я охотно ему вторил, надеясь отнять герцога де Бофора у г-жи де Монбазон с помощью мадемуазель де Шеврёз 193, которую когда-то за него прочили, а также чтобы проторить себе новый путь к испанцам, в случае, если возникнет необходимость к ним податься. Герцогиня де Шеврёз прошла более половины этого пути мне навстречу. Нуармутье и Лег, уверенные в том, что я буду ей совершенно необходим, опасались, однако, как бы г-жа де Гемене, которая смертельно ненавидела герцогиню, хотя та и доводилась ей золовкой, не помешала тесной дружбе между нами, о какой они мечтали; чтобы привлечь меня к герцогине, они и расставили мне сети, в которые я попался.

К вечеру того самого дня, утром которого герцогиня прибыла в Париж, они попросили меня быть вместе с ее дочерью воспреемником младенца 194, весьма кстати явившегося на свет. По этому случаю мадемуазель де Шеврёз украсила себя, как это принято в Брюсселе на подобного рода церемонии, всеми своими драгоценностями, роскошными и многочисленными. Она была хороша собой, а я кипел гневом против принцессы де Гемене, которая на второй день осады Парижа со страху уехала в Анжу.

Назавтра после крещения младенца случай позволил мне заслужить благодарность мадемуазель де Шеврёз и подал надежду на ее дружбу. Герцогиня, ее мать, явилась в Париж из Брюсселя, и явилась без [216]позволения. Разгневанная Королева повелела ей покинуть столицу в двадцать четыре часа. Лег тотчас уведомил меня об этом. Я вместе с ним отправился в Отель Шеврёз и застал красавицу за утренним туалетом всю в слезах. Я растрогался и просил г-жу де Шеврёз не повиноваться приказу до тех пор, пока я не буду иметь чести снова с ней увидеться. И тотчас отправился на поиски де Бофора, решившись убедить его, что ни честь, ни выгода наша не допускают восстановления именных указов 195— одного из самых ненавистных средств, какие использованы были для попирания гражданских свобод. Я отлично понимал, что, хотя ради нашей общей безопасности, нам важно оградить себя от этих указов на бумаге и на деле, мне и герцогу де Бофору не к лицу затевать дело такого рода, представлявшееся весьма щекотливым на другой день после заключения мира, тем более что речь шла об особе, которая слыла первой заговорщицей и интриганкой во всем королевстве. Потому-то я рассудил за благо, чтобы атаку, которой мы не могли и не должны были избежать, хотя она и влекла за собою известные опасности, повел г-н де Бофор, а не я. Он упорно от этого отказывался, приводя множество вздорных доводов. Умолчал он лишь об истинной причине, состоявшей в том, что г-жа де Монбазон убила бы его. Пришлось вмешаться мне самому, ибо только один из нас двоих мог оказать хоть сколько-нибудь влияния на Первого президента. Я и отправился к нему прямо от г-на де Бофора; но едва я начал убеждать его, что интересы Короля и спокойствие государства возбраняют озлоблять умы нарушением столь торжественных деклараций, он перебил меня словами: «Довольно, милостивый гоосударь, вы не желаете, чтобы она уехала, она не уедет. — И, склонившись к моему уху, добавил: — У нее слишком красивые глаза». На самом же деле, хотя Первый президент и исполнил бы полученный приказ, он сам еще накануне написал в Сен-Жермен, что привести его в исполнение невозможно и он лишь напрасно подвергнет испытанию могущество Короля 196.

Я с торжеством возвратился в Отель Шеврёз, меня встретили весьма любезно. Мадемуазель де Шеврёз пришлась мне по вкусу; я завязал близкую дружбу с г-жой де Род, внебрачной дочерью кардинала де Гиза, большой ее приятельницей, и достиг успеха, уничтожив в ее глазах герцога Брауншвейг-Цельского, с которым она была почти сговорена. Лег, бывший на свой лад педантом, вначале чинил мне препятствия, но решимость дочери и сговорчивость матери скоро их устранили. Я каждый день виделся с мадемуазель де Шеврёз у нее в доме и весьма часто у г-жи де Род 197, которая предоставляла нам полную свободу. Мы ею воспользовались; я любил ее или, скорее, полагал, что люблю, ибо не прервал своей связи с г-жою де Поммерё.