Мемуары

Как доказательство странности Императора я приведу здесь один случай, бывший в то время.. Княжна Шаховская, впоследствии в замужестве Голицына²⁾, фрейлина Великой Княгини Елизаветы, была дежурной все лето и сопровождала двор во всех этих путешествиях. Она была красива, и Император заметил ее. Однажды в Петергофе во время парада он распорядился напечатать в приказе благодарность Великому Князю Александру за то, что при его дворце находится такая красивая фрейлина. Говорят, что эта шутка была очень дурно принята Нелидовой и что с этого времени она возненавидела княжну Шаховскую.

Пробыв два дня в городе, в Таврическом дворце, двор вернулся в Павловск и оттуда в половине августа перебрался в Гатчину.

В последние дни пребывания в Павловске Великая Княгиня Елизавета получила от принцессы, своей матери, письмо, где та писала ей, что собирается по-Iехать в Саксонию, чтобы повидаться со своей сестрой, герцогиней Веймарской, но симпатическими чернилами она прибавила несколько строк на белом листе бумаги:

Посудите о моем удивлении. Г-н де Тауб, находящийся здесь, попросил у меня от имени шведского короля руки одной из ваших младших сестер. Я так этим ошеломлена, что не знаю, что мне ответить.

Едва двор переехал в Гатчину и Великие Княгини вернулись в свои апартаменты, как Императрица распорядилась позвать к ней Великую Княгиню Елизавету. В тот момент, когда последняя вошла в комнату, Государыня сидела с газетами в руках, а сзади нее Нелидова, и резко обратилась к Великой Княгине:

— Что это такое? Шведский Король женится на вашей сестре?

— Я в первый раз об этом слышу, — ответила Великая Княгиня.

— Но это сказано в газетах.

— Я не читала их.

— Этого не может быть; вы знали об этом; ваша мать назначает свидание королю в Саксонии и везет туда с собой ваших сестер.

—Я знала про путешествие, которое моя мать собиралась совершить в Саксонию, чтобы повидаться с моей теткой, но про другую цель этого путешествия мне не было известно.

— Это неправда; этого не может быть; вы поступаете недостойно по отношению меня; вы не доверяете мне и предоставляете мне узнать из газет про оскорбление, нанесенное моей бедной Александрине! И это как раз в тот момент, когда мы могли быть вполне уверенными, что ее брак состоится, и когда нас прельщали надеждой! Это ужасно! Это возмутительно!

— Но я в этом не виновата.

— Вы знали об этом и не предупредили меня. Вы проявили ко мне недостаток доверия, уважения...

— Я не знала об этом. Да наконец, мои письма читают на почте; будьте добры справиться там, о чем писала мне моя мать.

Это было последнее слово Великой Княгини, очень взволнованной и даже рассерженной той сценой, которую ей устроила Государыня. Выслушав после этого целый поток слов, очень мало сдержанных, она удалилась к себе. С этого времени Императрица не разговаривала с ней, заметно дулась на нее и даже отпускала на ее счет замечания, которые она хотела сделать оскорбительными, но они вызывали только сожаление.

Однажды вечером, когда Великие Княгини присоединились в саду к их Величествам, чтобы вместе идти на прогулку, Великая Княгиня Елизавета подошла к Государыне, чтобы поцеловать у нее руку. Государыня с аффектацией протянула ей руку, Великая Княгиня вполне и искренно поцеловала ее. Государыня, вместо того чтобы поцеловать Великую Княгиню, резко заметила ей:

— Вы загордились и не хотите больше целовать у меня руку, потому что ваша сестра стала королевой.

Великая Княгиня только пожала плечами с видом сожаления, что до гакой степени раздражило Императрицу, что она эти же слова повторила Великой Княгине Анне. Император далеко не разделял этого . смешного поведения и нисколько не переменился по отношению к Великой Княгине. Он сказал ей как-то, шутя:

— Ваша сестра вступила в соперничество с моей дочерью.

— Я-огорчена этим, — ответила Великая Княгиня Елизавета.

— В конце концов, какое значение имеет это для нас? Мы найдем, за кого выдать Александрину, — сказал Государь.

Немилость, в которой оказалась принцесса де Тарант, нисколько не удивила меня, но сильно огорчила. Я не могла ей выразить это. Она попала в общество, совершенно противоположное тому, где я вращалась, в общество супруги князя Алексея Куракина³⁾, и главным образом княгини Долгоруковой⁴⁾, где делали все, хотя она этого и не подозревала, чтобы помешать ей приехать ко мне. По возвращении моем в город она сделала визит моей матери, так же как и мне. Я возвратила его без особой поспешности. Несколько дней спустя мой дядя дал для нее ужин, я принимала гостей. Мы были с принцессой де Тарант в полнейшем согласии. Ее уверили, что я была самой педантичной женщиной, неестественной и с большими претензиями.

Принцесса сказала мне, что она боялась меня как очень ученого человека. Я знала, что все это были интриги, пущенные с целью помешать ей познакомиться со мной, и сказала Толстой:

— Через несколько времени госпожа де Тарант будет ежедневно бывать у меня, мое сердце говорит мне это, и оно редко ошибается.