Мемуары

Немного спустя после родов Императрицы приехал в Петербург герцог Энгиенский к своему дедушке, принцу де Конде, находившемуся там уже два ме сяца, и появился при дворе в первый раз на балу в Эрмитаже.

_________________

* Старый деревянный дворец, служивший временной остановкой Екатерины II, когда она летом приезжала в Петербург для участия в какой-нибудь церемонии. Примеч. авт.

** Раскапывая место для фундамента этого дворца, нашли камень, на котором было вырезано имя несчастного Ивана. Примеч. авт.

___________________

Летом 1797 года, после мира, заключенного междуАвстрией и Францией, Император Павел I предложил армии Конде, остававшейся в бездействии после этого мира, службу и помещение. Предложение было принято с горячей благодарностью. Князь Горчаков⁶⁾ отправился за армией на Дунай и привел ее в Волынию к концу того же года. Герцог Энгиенский находился при армии и приехал в Петербург только после того, как она была размещена в Дубно. Принц де Конде дожидался его там. Граф Шувалов был послан на границу навстречу принцу с шубами, подарком Государя. По приезде в Петербург его Высочество остановился в Таврическом дворце, так как дом Чернышева, который Государь купил для него, чтобы сделать ему подарок, и на котором уже стояла надпись: Отель де Конде, еще не был окончательно устроен. Принца предупредили, что для него приготовлен ужин и он может пригласить, кого он сочтет нужным.

На другой день его Высочеству сделали визиты оба Великих Князя и другие должностные лица. Государь пожаловал ему орден Св. Андрея Первозванного и католическое приорство Мальтийского ордена. Никогда не узнали, что вызвало охлаждение его Величества к принцу через очень короткое время.

Принц де Конде и герцог Энгиенский уехали из Петербурга в Дубно в конце февраля или в начале марта 1798 года. В течение этого года многие местности были посещены маркизом де Монтессон⁷⁾ в поисках подходящего для колонии места, как это было обещано, но не пришли ни к какому окончательному решению по этому поводу. В 1799 году армия с честью участвовала в походе Суворова, но после этого, похода намерения петербургского кабинета переменились, и принц Конде, получив извещение, что кабинет встал на сторону Бонапарта, повел переговоры с Англией, предлагая свою армию этой державе, кото-Грая и приняла это предложение. Павел I, узнав об этих переговорах и не желая, чтобы принц предупредил своим прошением об отставке, быстро послал приказ о расформировании армии. Армия находилась в это время в Австрии. Англия также не замедлила с подобным приказом, и эта благородная армия постепенно разорялась, причем большая часть солдат возвратилась во Францию.

У Государыни были трудные, но не опасные роды. Так как ее постоянный акушер умер, выписали другого, из Берлина. Этот последний, без сомнения, подговоренный теми, кто желал разрушить влияние Императрицы и Нелидовой, именно Кутайсовым, объявил Государю, что он не ручается за жизнь Государыни, если она еще забеременеет. Это послужило источником всех интриг, имевших место в течение года.

Едва оправившись от родов, Государыня получила sизвестие о смерти своей матери, как раз в то время, когда она ждала ее приезда в Россию. Она была удручена этим горем, и Государь относился к Ней со всей внимательностью и предупредительностью нежного супруга. В половине апреля двор поехал в Павловск, а в начале мая Государь вместе с Великими Князьями Александром и Константином отправились в Москву, где был назначен общий сбор войскам и маневры. Оттуда Государь и Великие Князья должны были отправиться в Рязань. Император провел в Москве пять или шесть дней; публика усердно посещала маневры, тем более что стояла чудная погода; для приезда Государя давались балы и другие празднества.

М-ль Лопухина, обратившая на себя внимание Государя еще в прошлом году во время коронации, показалась ему в этот приезд еще прекраснее. Кутайсов изо всех сил старался увеличить впечатление, произведенное ею на Государя, и последний уехал из Москвы страстно влюбленный в нее, с твердым намерением привлечь в Петербург предмет своей страсти.

Я должна не забыть привести здесь одно интересное обстоятельство, случившееся около этого времени с г-жой де Тарант. Мой муж вызвал участие к тяжелому положению принцессы де Тарант в добром сердце Великого Князя Александра и Великой Княгини Елизаветы. Они были так добры, что пришли ей на помощь и подарили 12 000 рублей, под условием глубокой тайны относительно этого благодеяния, сделавшего ее так счастливой, как она могла быть в то время, и облегчая ей возможность помочь своей сестре и ее семье. Ее слезы благодарности наполнили меня радостью.

Лето 1798 года я провела в деревне на Петергофской дороге вместе с Толстой и де Тарант. Чем дальше шло время, тем больше я привязывалась к последней. Ее прекрасная отзывчивая душа была способна оценить дружбу. И с каждым днем я видела, как увеличивалось мое расположение к ней. Ее гордый и твердый характер вызывал ощущение покоя той поддержкой, которую я находила в нем.