Мемуары белого медведя

Разговоры с другими зверями об образе жизни смущали меня. С самого начала я боялся канадских волков. Я сторонился их, но однажды случайно подошел к их вольеру слишком близко и обнаружил это слишком поздно. Главный волк тотчас обратился ко мне:

— Эй, ты там, ты всегда ходишь один. У тебя что, семьи нет?

— Нет.

— А где твоя мать?

— Моя мать — это Матиас. Вот он, он всегда ходит со мной.

— Вы с ним совершенно не похожи. Думаю, он похитил тебя в младенчестве. Взгляни на мою большую семью. У нас все на одно лицо.

Матиас встал рядом со мной и произнес такую речь, будто понял наш с волком разговор:

— У волков стройная аристократичная фигура. Но я предпочитаю медведей. Знаешь почему? Волки-самцы сражаются до тех пор, пока не установят, кто в стае самый сильный. Затем этот сильнейший самец вместе со своей самкой производит потомство. Больше ни у кого в стае детей не будет. Просто безобразие какое-то.

Волчьего языка Матиас не знал, но в данном случае это было даже кстати.

Я не любил волков, пытался игнорировать их, но не мог выбросить из головы то, что сказал мне вожак стаи. Разве мы с Матиасом не похожи? Меня похитили в младенчестве? Эта мысль не отпускала меня весь день.

Обо мне много писали в прессе. Всякий раз, когда Кристиан приносил нам очередную статью, Матиас зачитывал ее вслух, а вечером я еще раз внимательно изучал каждое предложение.

— Первый урок плавания для Кнута.

У меня отняли кусочек жизни и втиснули его в листок газетной бумаги. Когда я плавал, Кнут должен был оставаться в том самом «я», которое плавало, а не попадать в газету днем позже. Возможно, мне следовало позаботиться о том, чтобы как можно меньше людей знали мое имя. Они крутили моим именем, как хотели, и все ради своего удовольствия.

Особенно мне запомнилась одна статья. Я каждый день читал новые репортажи о себе, и делал это не столько из любопытства, сколько из тревоги. «Сразу после рождения мать отказалась от Кнута, и его вскармливал человек. Теперь медвежонок учится плаванию и другим способам выживания, причем опять у людей», — писали журналисты. Что значит «мать отказалась от Кнута»? Не понимая смысла этой фразы, я рылся в стопке старых газет. Где-то должна быть статья, рассказывающая, как я попал в людские руки. Поиски завершились, и я наконец кое-что узнал о своей биологической матери, а кроме того, усовершенствовал навык чтения. Среди прочего мне попалась статья, в которой говорилось: «После рождения Кнута и его брата их мать Тоска не проявляла интереса к своему потомству. Через несколько часов специалисты расценили ситуацию как опасную для жизни новорожденных и разлучили Тоску с ними. Обычно мать становится агрессивной, когда у нее пытаются отобрать детей, даже если она не хочет их растить, и потому нужно заранее успокоить ее медикаментами. Но на удивление, Тоска вообще никак не отреагировала, когда малышей унесли от нее. Специалисты предполагают, что Тоска утратила материнский инстинкт из-за стресса, пережитого в цирке. Известно, что цирковые животные, выступавшие в странах соцлагеря, подвергались колоссальным перегрузкам».

День, которого я боялся сильнее всего на свете, наступил нежданно-негаданно. Мы с Матиасом играли на площадке, и я ранил его. Тонкая кожа порвалась и мгновенно окрасилась кровью. Матиас даже не повысил голос, но, поскольку это случилось во время нашего шоу, многие зрители перепугались вида крови и начали истошно кричать. Мы вернулись к себе, Кристиан обработал рану. Пока он накладывал повязку, я пытался облизать бутылку с антисептиком. Бутылка перевернулась, и Кристиан отругал меня.

Мы вернулись на площадку. Впервые в жизни я ощутил едкую враждебность публики на собственной коже и задрожал.

— Уважаемые посетители, он просто случайно меня поцарапал, ничего страшного не произошло! — прокричал Матиас непривычно громким голосом.

Публика воодушевленно похлопала ему. Мы с трудом довели шоу до конца. Когда мы вернулись, Кристиан задумчиво посмотрел на нас с Матиасом и произнес:

— Если так и дальше пойдет, на следующей неделе вес Кнута превысит пятьдесят килограммов.

Матиас ничего не сказал, и Кристиан продолжил:

— Мы с тобой уже давно условились, что пятьдесят кило — это верхняя граница. Еще вчера я думал, что мы можем сдвинуть ее до шестидесяти. Но публика видела твою кровь. Кроме того, Кнут станет весить шестьдесят килограммов совсем скоро. Рано или поздно вам с ним придется расстаться. Полагаю, время пришло.

Кристиан говорил спокойно, но под конец его голос сорвался, и он смахнул влагу с глаз тыльной стороной кисти. Матиас положил руку Кристиану на плечо.

— Было бы плохо, если бы нас разлучила смерть, но, к счастью, этого не произошло. Нас разлучает не смерть, а жизнь. Я рад, что мы продержались до сегодняшнего дня.

Затем повернулся ко мне и спросил:

— Ты ведь будешь иногда посылать мне имейлы?

Внезапно я услышал громкий всхлип и перепугался, но быстро сообразил, что его издал Кристиан. Он не мог удержать слез.