Мемуары двоечника

Помню, однажды в конце зимы появилось настроение, и мы запланировали отметить Новый год с особым размахом, огромной компанией. Но почему-то не получилось. Так и не собрались: кто-то уехал, у кого-то были более интересные предложения… И вот недели через три после новогодней ночи звонит Рома:

— Ну что? Будем встречать Новый год вместе?

— Давай, — соглашаюсь я.

Вечером мы семьями собрались у меня. Оливье, шампанское, кура… Сидим, выпиваем.

Оставалось только не проворонить наступление полуночи.

А у меня, на счастье, нашлась жуткая пластмассовая лягушка, привезенная из Болгарии. На присоске. А еще в ней была пружина. Короче, если присосать лягушку к столу, то она через какое-то только ей ведомое время резко подпрыгнет.

Делать нечего — решили встречать год по этой лягушке.

Прилепили ее и стали ждать. А она не прыгает.

Ну, то есть совсем не прыгает.

Прилипла намертво.

А мы собрались и ждем!

Так вот, никогда в нашей жизни не было такого торжественного и ответственного Нового года!

Непредсказуемость лягушачьего прыжка мобилизовала все слова и все эмоции.

И мало кто может представить себе тот залп радости и счастья, когда лягушка наконец прыгнула. Это было прекрасно. Для всех.

Рома

И вот тогда мы решили, что жить нужно именно так — быть всегда в тонусе, в напряжении. Ведь лягушка может прыгнуть в любой момент!

Рома так и жил.

Мы все старались так жить.

Хотя многие, конечно, этого не понимали. До сих пор не понимают — как можно быть такими свободными…

Но как-то так повелось, как-то так вышло, что на очень многие условности было наплевать.

Все-таки тот первый плевок сделал свое дело.

Флаги

Ну вот, теперь уж точно настало время «флагов», и вначале позвольте представить вам всех участников или, говоря языком театральным, действующих лиц этой драмы.

Аркадий, друг, 19-летний молодой человек.

Роман (в дальнейшем «Кирилл»), друг.

Саша Цирлин, одноклассник Аркадия, друг.

Я, друг.

Раиса Бедная, второстепенный персонаж, сыгравший ключевую роль.

Родители, наиболее пострадавшая (в прямом смысле) сторона.

В массовых сценах: сотрудники милиции, КГБ, партийных и комсомольских органов.

7 ноября 1977 года — 60-летие Великой Октябрьской Социалистической Революции.

Место действия: Москва (Таганка-Лубянка-Сретенка).

Все произошло из-за перегоревшей лампочки.

Но сначала мы вчетвером пошли к кому-то в гости на Таганку. Пришли, сели, выпили по глоточку… и вернулись родители (чьи-то). Пришлось поспешно сваливать.

Незадолго до…

Стали думать — куда? Вспомнили, что наш товарищ работает сторожем в «Узкопленочном отделе проката» (контора, где хранятся копии художественных фильмов), и решили ехать к нему. Но сначала надо позвонить, узнать, на месте ли он. Единственный телефон-автомат был намертво занят: какая-то девица болтала уже целую вечность. Тогда наш штатный ловелас и сердцеед Аркадий протиснулся к ней в будку и через три минуты представил нам Раису, готовую на все! Мы познакомились, причем Рома назвал себя Кириллом (так он и будет фигурировать в протоколах), и поехали на Лубянку к товарищу — смотреть кино.

Приехали, выбрали фильм для просмотра (как сейчас помню, это был «Жил певчий дрозд» Отара Иоселиани), расположились в уютном просмотровом зале, открыли (у нас с собой было), налили, выпили… а «кина» все нет. Оказалось, что перегорела лампа в проекторе, будь она неладна!

Ну и что делать?! Ну, посидели, ну, выпили еще… скучно! Никакого веселья! Собрались и пошли…

Шли в сторону Лубянки по улице Жданова — все впереди, а я чуть отстал. Вижу, они снимают флаг с ворот Архитектурного института и идут с ним во двор напротив. «Ага», — подумал я (Вот такая незатейливая мысль: «Ага»), подошел к воротам и тоже снял флаг. «Вот, — думаю, — удивятся!» Но никто не удивился. Меня и не заметили. Они сосредоточенно рвали свой флаг на 60 кусков — к 60-летию СССР! (Да, дорогой читатель, сейчас это кажется дикостью! Но тогда советско-коммунистическая цинично-унылая тоталитарная машина настолько всех задолбала, что такого рода проявления не казались чем-то экстраординарным — ну, по крайней мере, нам, но никак не правоохранительным органам.

Видя, что я чужой на этой акции протеста, я стал бегать по двору с высоко поднятым флагом, любуясь, как он «треплется» на ветру. Все мы при этом что-то громко кричали, пели, но тихое «Так!» услышали все.

В арке, отрезая единственный путь на улицу, стоял милиционер. (Его вызвал сторож Архитектурного института, наблюдавший наши «шалости».)

В одну секунду мы все всё поняли!

— За мной! — крикнул Аркаша, и они мимо милиционера рванули на улицу.

— Стой, стрелять буду, — закричал милиционер и бросился в погоню, вытаскивая пистолет! А я остался стоять в глубине двора с флагом наперевес. И что мне было делать? Бежать за ними, то есть за милиционером? Глупо. Двор замкнутый! Кошмар!