Мемуары генерала барона де Марбо

Мой дядя был одним из первых эмигрантов, который ещё при Консульстве получил разрешение вернуться во Францию. По возвращении он вернул часть своего имущества и женился на одной из дочерей г-на Ниоселя, бывшего друга семьи. Новая мадам де Канробер стала матерью нашего милого кузена Марселена де Канробера (впоследствии маршала Канробера), который не раз отличился в боях в Африке, где и по сей день служит полковником. Как бы его отец мог гордиться таким сыном! Но он умер до того, как стал свидетелем его успехов.

Г-н Сертен де л’Иль, второй брат моей матери, был одним из красивейших людей Франции. Революция застала его в чине лейтенанта Пентьеврского полка, где служил его старший брат и многочисленные дяди. Он поддался общему настроению своих товарищей и эмигрировал вместе со своим младшим братом Сертеном де Ла Костом, служившим в роте телохранителей короля. Покинув Францию, оба брата не расставались. Сначала они отправились в Баден, но их покой там был вскоре нарушен: французские армии перешли Рейн. А поскольку, согласно распоряжению Конвента, любой эмигрант, попавший в плен, должен был быть немедленно расстрелян, то мои дяди вынуждены были поспешно уходить в глубь Германии. Отсутствие денег вынудило их путешествовать пешком, что очень быстро изнурило несчастного Ла Коста. Им было крайне трудно найти себе какое-либо жильё, поскольку всё было занято австрийскими военными. Ла Кост заболел, его брат, как мог, поддерживал его. Они добрались до небольшого вюртембергского городка. Там они вошли в какой-то жалкий кабак, где нашли себе пристанище, но рано утром увидели, что австрийцы покидают эти места. Они узнали, что французы скоро займут город. Ла Кост не мог передвигаться и потребовал от де л’Иля оставить его на милость божью для его же спасения. Но л’Иль заявил, что он ни при каких обстоятельствах не покинет своего умирающего брата. Вскоре двое французских волонтёров заявились в кабак с документом на постой.

Хозяин был обязан, согласно обычаям войны, кормить своих постояльцев хорошо. Что само по себе плюс отдых поправили здоровье Ла Коста. Расставаясь с ними, волонтёры из батальона Жиронды хотели помочь своим новым друзьям, так чтобы они могли свободно передвигаться между французских войск и при этом их никто не мог бы арестовать. Для этого они оторвали от своих мундиров металлические пуговицы с названием своего батальона и пришили их на гражданские костюмы моих дядей, которые действительно смогли потом свободно проходить всюду. С этим необычным паспортом они пересекли все французские бивуаки, не вызывая ничьих подозрений. Они отправились в Пруссию и устроились там в городе Галле, где у г-на де л’Иля была возможность давать уроки. Так они прожили довольно спокойно до 1803 года, когда моя мать сумела добиться, чтобы их вычеркнули из списка эмигрантов. И оба моих дяди вернулись во Францию через 12 лет изгнания.

Глава XIX

Огромные приготовления на побережье. — Меня назначают адъютантом Ожеро

Но вернёмся в Версаль. Пока я занимался в кавалерийской школе, в Европе происходили важные события. Ревность Англии, подстёгнутая расцветом Франции, заставила её прервать Амьенский мир, и военные действия возобновились. Первый консул решил усилить военные действия и вывести свою армию на территорию Beликобритании, что было смелой, очень трудной операцией, но не невозможной.

Чтобы реализовать задуманное, Наполеон, только что овладевший Ганновером, этой родовой вотчиной Англии, сосредоточил на берегах Северного моря и Ла-Манша несколько армейских корпусов. Он приказал построить и собрал в Булони и соседних портах огромное количество барж и плоскодонных лодок, на которых он рассчитывал перевезти свои войска.

Всё, что относилось к военному делу, пришло в движение, и я очень сожалел, что не мог в ней участвовать. Я понимал, насколько сомнительным стало моё положение с возобновлением военных действий. Теперь я должен был отправляться в свой полк и использовать полученное мной в кавалерийской школе образование для подготовки новобранцев. Я уже видел себя проводящим целые годы в тылу, с хлыстом в руке, заставляющим новобранцев на старых лошадях учиться верховой езде, в то время как мои товарищи будут сражаться во главе этих кавалеристов, подготовленных мною. Такая перспектива была малоприятной, но каким образом можно было её избежать?

Каждый полк должен пополняться новобранцами. И мне было очевидно, что мой полковник, отправивший меня в кавалерийскую школу учиться тому, как надо обучать новобранцев, не захочет лишить себя такого ценного учителя. Таким образом, моё участие в действующих эскадронах исключалось. Я пребывал в полном недоумении, и однажды, прогуливаясь по улицам Парижа с книжкой по теории верховой езды в руках, я задумался, и мне пришла в голову блестящая мысль, которая полностью изменила мою судьбу и способствовала моему возвышению в то звание, которое я ношу и сейчас.