Мемуары генерала барона де Марбо

Пьер Ожеро родился в Париже в 1757 году. Его отец занимался продажей фруктов, коммерция шла успешно, и он сколотил значительное состояние, которое ему позволило дать хорошее воспитание своим детям. Мать его родилась в Мюнхене, у неё была хорошая привычка употреблять в разговоре с сыном только немецкий язык, и, таким образом, сын говорил свободно по-немецки. Это обстоятельство оказалось ему очень полезным во время его путешествий, точно так же, как и во времена войн. Ожеро имел красивое лицо, высокий рост и хорошее телосложение. Он любил физические упражнения и умел хорошо их исполнять, а также был прекрасным наездником и великолепно владел шпагой. В возрасте 17 лет Ожеро потерял свою мать. Её брат, служивший при администрации Месье[35], заставил его поступить на службу в полк карабинеров[36], владельцем и полковником которого являлся Месье.

Он прожил несколько лет в Сомюре, в постоянном гарнизоне карабинеров. Его манера служить, его хорошее поведение вскоре возвели его в чин унтер-офицера. К несчастью, в те времена дуэль была всеобщей одержимостью. Репутация отменного фехтовальщика, которой пользовался Ожеро, прямо-таки принуждала его к многочисленным дуэлям. А среди дуэлянтов и забияк особым шиком было умение не терпеть никакого превосходства над собой. Дворяне, офицеры, солдаты дрались по самым ничтожным поводам. Ожеро находился в то время в полугодичном отпуске в Париже. Знаменитый учитель фехтования Сен-Жорж, видя его проходящим мимо, сказал в присутствии многих военных, что это одна из лучших шпаг Франции. После чего один унтер-офицер из драгун по имени Белер, претендующий на славу самого ловкого фехтовальщика после Сен-Жоржа, написал Ожеро, что он хотел бы сразиться с ним, конечно, если тот не признает заранее его превосходство. Ожеро ему ответил, что он ничего подобного не сделает. И они встретились на Елисейских Полях. Белер получил удар шпаги, пронзивший его насквозь. Дуэлянт, впрочем, выздоровел. Покинув службу, он женился, стал отцом восьми детей, которых он не знал, как прокормить, когда в один прекрасный день в период Империи ему пришла мысль обратиться к своему бывшему противнику, ставшему маршалом. Этот человек, которого я знал, обладал живым умом и весёлым нравом. Он предстал перед Ожеро с небольшой скрипкой под мышкой и сказал, что, не имея ничего, что бы он мог предложить на обед своим восьми детям, он предложит им танцевать, чтобы их развеселить, во всяком случае, если маршал не захочет помочь ему их накормить более существенно. Ожеро узнал Белера, пригласил его на обед, дал ему денег и спустя несколько дней нашёл ему очень приличное место в администрации почтово-пассажирской конторы и отправил двух его сыновей учиться в лицей. Подобное поведение не требует комментариев.

Не все дуэли, в которых участвовал Ожеро, заканчивались таким образом. Часто из-за абсурдного поклонения традиции между различными полками существовала непримиримая ненависть, причины которой были очень древними и часто даже непонятными. Но они передавались от поколения к поколению и приводили к дуэлям каждый раз, как только эти полки оказывались рядом. Между карабинерами и люневильскими жандармами эта война велась уже более полувека, хотя эти полки за это время ни разу не встречались. Наконец, в начале царствования Людовика XVI эти две части были собраны в Компьеньском лагере. Тогда, чтобы не показаться менее храбрыми, чем их предшественники, карабинеры и жандармы договорились драться между собой, и такое намерение выглядело настолько естественным, что командиры решили, что им ничего не остаётся, как закрыть на это глаза. Однако, чтобы избежать слишком большого кровопролития, они сумели отрегулировать некоторые условия, а именно что будет только одна дуэль. Каждая из частей должна была выбрать бойцов для предстоящего поединка, после чего должно было быть заключено перемирие. Самолюбие обеих сторон было так сильно, что выдвинутый боец просто не представлял себе поражения. Карабинеры выбрали двенадцать лучших своих фехтовальщиков, среди которых находился и Ожеро. Была заключена договорённость, что тот, кому надлежит защитить честь полка, будет указан жребием. В тот день судьба оказалась ещё более слепой, чем обычно, поскольку она указала на унтер-офицера, имеющего пятерых детей, его звали Доннадье. Ожеро заметил, что на билетах не должны были указывать имя отца семейства, и попросил заменить его другим. Однако Доннадье заявил, что поскольку жребий выпал ему, то он пойдёт сам. Ожеро продолжал настаивать. Наконец, эту борьбу великодушия прекратили остальные участники предприятия, принявшие предложение Ожеро. Оставалось узнать, кто будет сражаться со стороны жандармов.