Мемуары изобретателя телевидения

Меж тем, по распоряжению колчаковского правительства в США была закуплена большая партия товаров для армии. Министр снабжения подыскивал координатора, способного организовать их отправку на грузовом судне из Нью-Йорка во Владивосток к началу летней навигации будущего сезона. Я получил предложение занять эту должность, но согласился лишь при условии, что по истечении года имею право расторгнуть контракт.

Вновь начались приготовления к отъезду. Как посланец колчаковского правительства я получил целый ворох рекомендательных писем в различные американские организации, имевшие связи с Россией. Но это не всё. Молва о том, что я сумел не только достичь США через Северный Ледовитый океан, но ещё и вернуться, создала мне репутацию «надёжного курьера», поэтому, прослышав про мой грядущий отъезд, весь город потянулся ко мне с поручениями. Кооперативы несли образцы своей продукции, простые омичи – письма и посылки знакомым, а архиепископ Сильвестр[81] – мирницу с освящённым миро для главы американской православной церкви.

На этот раз мой путь пролегал через Владивосток, куда я добрался поездом (к счастью, без приключений); затем морем до японского порта Цуруга; оттуда вновь поездом – до города Йокогама неподалёку от Токио. По пути в Омск я пробыл в Токио всего несколько дней и практически ничего не успел увидеть. Теперь же в ожидании американской визы решил устроить себе небольшую экскурсию по стране. Отправившись за билетами на вокзал, я обратил внимание, что за мной по пятам следует японец, который ещё в гостинице подозрительно на меня поглядывал. Стоило мне ускорить шаг – и он ускорял, стоило остановиться – и он останавливался. Прямо как в детективном романе! Решив, что мной заинтересовалась японская разведка, я направился к моему преследователю и обратился к нему по-русски. «Слушайте, – сказал я, – если вас всё равно ко мне приставили, почему бы вам не выступить в роли гида. Я даже готов оплачивать ваши услуги». Японец совершенно растерялся, попятился и растворился в толпе. Надо ли говорить, что когда я купил билет и подошёл к своему вагону, он уже меня ждал. Гид из него получился прекрасный. А по чьему поручению он за мной следил, я так и не выяснил.

В следующий раз мне довелось побывать в Японии лишь через сорок лет. За эти годы страна изменилась до неузнаваемости. Но в моей памяти она осталась такой, как я увидел её впервые: исконной, нетронутой европейской цивилизацией, насквозь пропитанной стариной. Последние несколько дней я провёл в городке Мияношита – одном из самых живописных мест на земле[82].

Наконец, американская виза была получена, и я поднялся на борт японского корабля, отбывавшего из Йокогамы в Сан-Франциско с заходом в порт Гонолулу. За время суточной стоянки у берегов Оаху я успел объехать на машине весь остров, поразивший меня своей самобытностью (ныне во многом утраченной). Уже возвращаясь в порт, я увидел у дороги огромную гору ананасов и решил купить два, чтобы съесть их на корабле. Дав торговцу доллар, я жестом объяснил ему, что сдачи не надо и что ананасы следует положить на заднее сиденье машины. После чего, вполне довольный собой, отошёл сделать несколько фотоснимков. Вернувшись назад, машины я не нашёл. Она была буквально погребена под ананасами. Оказалось, что за доллар я скупил практически всю гору. Раз уж так вышло, я решил взять несколько ананасов в Нью-Йорк в подарок друзьям. Но до друзей они не доехали. Таможенник в Сан-Франциско безжалостно выбросил их в большой алюминиевый бак с надписью «Отходы». С тех пор я твёрдо усвоил, что ввоз свежих фруктов в США категорически запрещён.

Из Сан-Франциско в Нью-Йорк я доехал на поезде. За время этой поездки я перебрал в памяти бурные события последних 18 месяцев, за которые успел дважды обогнуть земной шар. Пора было остепениться.

Новая жизнь 1919-1928